Собака в подарок - [5]

– Вы Рене?

– Да, – ответила она. – Это я.

– Ваш кавалер ждет вас за столиком вон там, – сказала официантка, кивком показывая на один из столиков. – Через минуту я подойду и приму у вас заказ.

Зал ресторана имел форму буквы «L», поэтому Рене пришлось немного пройти, прежде чем она увидела Батча. Он стоял в дальнем углу, размахивая руками, словно жертва кораблекрушения, за ворот его рубашки была заткнута салфетка, а на подбородке красовалось пятно соуса барбекю. Пробираясь между столиками, вокруг которых сидели голодные едоки, она старалась ничем не показать своего разочарования. Вероятно, и для него разведенка с тремя детьми – это не самый лучший вариант, сказала она себе. Возможно, под этим слоем жира и лысиной Батч замечательный человек.

– Должно быть, вы Рене, – сказал он, выдернув салфетку из-под ворота рубашки.

– Да, это я, – ответила она с храброй улыбкой.

Она протянула руку для рукопожатия, но Батч неожиданно дернул ее к себе и поцеловал в губы.

– Когда целуешь женщину в первый раз, всегда получается неуклюже, – в порядке пояснения сказал он. – Поэтому с первыми поцелуями я всегда предпочитаю разделаться побыстрее. Но вы не берите в голову – я потом не рассказываю об этом никому.

Рене стояла, потрясенная, оглушенная, вытирая жир с губ. Может быть, сразу повернуться и уйти? Господи, да она же только что пришла.

Ладно. Один неверный шаг, и ты уже готова сбросить мужчину со счетов? Успокойся, дай ему шанс.

Батч бочком вернулся на свое место и махнул салфеткой в сторону стула, стоящего напротив.

– Проходи и садись. Надеюсь, ты не против, что я начал есть закуски. Ведь я дожидаюсь тебя уже давно.

Рене кивнула и села. И кто теперь выглядит жалким?

Подошла официантка и записала их заказ. Отметив про себя, что она слишком долго мешкала, Рене заказала себе первое попавшееся ей на глаза блюдо, в названии которого имелось слово «курица», после чего Батч, не удовольствовавшись корзинкой картошки фри и жаренными во фритюре свиными ножками, которые он только что съел, заказал сегодняшний дежурный ужин «Буббы»: шесть свиных ребрышек, карнитас, жареные кукурузные початки, салат из свежей капусты, зелень с сыром и бобами и еще порцию кукурузных оладий. Положив на стол запечатанное в пластик меню, Рене подумала, что ей нужно срочно вспомнить в деталях, как проводить восстановление сердечной деятельности и дыхания.

– Итак, – сказал Батч, складывая руки на столе, – Уэндел твой папа.

– Ну да, – ответила она, пытаясь совместить это ласковое слово с образом своего сварливого отца. – Кажется, мой отец и твой дядя…

– Енох. Как в Ветхом Завете. Он брехун.

– Ага. – Она кивнула. – Как бы то ни было, они думают, что мы двое могли бы хорошо провести этот вечер вместе. Поскольку мы оба одиноки.

Батч перегнулся через стол и сощурил глаза.

– Могу я задать тебе вопрос личного характера?

Рене пожала плечами.

– Конечно, можешь.

– Что у тебя с волосами?

Она подняла руку и осторожно потрогала свою прическу.

– А что? Они что, где-то торчат?

– Нет, я не об этом. Почему они розовые? – Он ткнул пальцем. – Вот здесь, спереди.

– Ты говоришь о моей челке?

– Ага. Я никогда такого раньше не видел. Ты сделала это нарочно?

Рене сделала глубокий вдох, чувствуя, что ей становится все труднее и труднее улыбаться.

– А что? Тебя это напрягает?

– Думаю, нет, но, в общем-то, я предпочитаю, чтобы волосы у моих девушек были естественного цвета. – Он плотоядно усмехнулся. – На всех местах, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– А, – сказала Рене, беря в руку бокал с водой. – Спасибо, что сказал мне.

Она сделала глоток и огляделась по сторонам. Хоть бы поскорее подали ужин.

Когда еду наконец принесли, дела пошли значительно лучше.

Курица, которую заказала Рене, оказалась нежной, как раз в меру подкопченной, капуста и горох были великолепны, а кукуруза, жаренная в початках, была ничуть не похожа на то уродство в кляре, которое она боялась увидеть. Что еще лучше, пока у него был набит рот, Батч оставался довольно терпимым собеседником. Их свидание вслепую, конечно, было не самым лучшим вечером в ее жизни, но оно явно не было и самым худшим. Пока они дожидались десерта, Рене решила, что, возможно, даже захочет увидеть Батча еще раз.

– Стало быть, у тебя трое детей, – сказал он, вытирая рот.

Рене кивнула, стараясь сохранять спокойствие. Ну, все, началось, подумала она. Она смущалась, оказываясь на свидании с парнем, даже когда была еще молодой девушкой, теперь же, когда она стала матерью-одиночкой, это было и вовсе ужасно. Зажечь романтическое пламя между двумя уже пожившими людьми и без того нелегко, а если при этом еще и говорить об имеющихся у нее трех детях, это все равно что набрасывать на его язычки мокрую тряпку.

– Да, – сказала она. – Дилан, МакКенна и Киран.

Батч нахмурился.

– Сколько им лет?

Рене откинулась на спинку стула. Поведение Батча внезапно стало деловитым, его вопросы теперь были короткими и бьющими точно в цель. У нее было такое ощущение, словно их свидание вдруг превратилось в собеседование при приеме на работу.

– Ну, – начала она, – Дилану семнадцать, и он учится в старшем классе Болингброкской средней школы, а МакКенне тринадцать, и она такая же, как большинство тринадцатилетних подростков, если ты понимаешь, что я имею в виду.