Со служебного входа - [10]

ВЕСКОЕ СЛОВО ДИСПЕТЧЕРА

Кто знал, кто мог предвидеть, что когда-то тихий и пустынный Курский вокзал, на котором каждое отправление поезда было событием и праздником для всей округи, станет столь огромным и бойким! Тогда поезд состоял из трех деревянных вагончиков, перроны были короткими и обозримыми - теперь одну из платформ удлинили до последней возможности, чтобы помещалось восемнадцать огромных цельнометаллических вагонов, с собственным отоплением, кондиционером, электричеством и радио. А другие платформы могут принять лишь 15 - 17 вагонов. Вокзал со всех сторон стеснен улицами и домами. Он больше не имеет возможности расти, хотя составы становятся все длиннее и поезда прибывают все чаще. В иные часы они приходят через каждые 3 - 4 минуты. И каждые 3 - 4 минуты отправляются другие.

По всему видно, что в ближайшие годы движение станет еще насыщеннее. Временами уже сейчас кажется, что стальная стремительная лавина захлестывает вокзал, а за одной волной, с которой едва управились, несется другая - потоку нет конца, что же будет дальше?

Никакой опасности, однако, нет. Раздавшийся вширь и ввысь Курский вокзал, исчерпав все территориальные возможности, будет теперь еще последовательнее расти в другом направлении, плотнее насыщая часы и минуты, умещая все больше поездов не в пространстве, а во времени.

В служебных вокзальных помещениях, наполненных современной техникой, понимаешь, что железнодорожное хозяйство не могло бы совершенствоваться без достаточных средств связи. Прогресс железной дороги теперь зависит, пожалуй, уже не от создания еще более быстроходных локомотивов, а от возможностей взаимодействия несущихся один за другим составов, чтобы они не мешали друг другу, когда надо уступали дорогу, но без ущерба для собственного равномерного движения. Удивляешься смелости путейцев прошлого века: как они не побоялись взяться за железные дороги, имея только телеграф с его медлительной азбукой, состоящей из точек и тире, не имея автоматики, радио, телефона, электроники! Уже сейчас без всего этого ни один состав не продвинулся бы даже от одного светофора к другому, ближайшему.

В километре от вокзала, в Московско-Курском отделении Московской дороги, есть люди, которые знают о том, где находятся в каждый миг десятки идущих к столице поездов. По радио и телефону они получают информацию о несущихся к Москве составах. Перед диспетчером большие листы бумаги с наклонными, близко расположенными линиями. Иногда они пересекаются. Это маршруты поездов. Среди них есть скорые, пассажирские, пригородные. И каждый идет по своему расписанию, его машинисту нет дела до других поездов, одни идут быстрее, другие - медленнее. Одни летят, как самолеты, мимо сел и маленьких городов, с «посадочными площадками» только в крупных городах. Другие, едва набрав большую скорость и показав, на какую удаль они способны, тормозят, «прикладываясь» к каждой встречной платформе, принимают путников, выпускают.

Как просто было бы, если бы можно было, как в старину, выпускать поезда по очереди - ждать, когда пройдет один, и тогда открывать дорогу другому. А не тасовать, не перемешивать их постоянно, выбирая то один, то другой, чтобы клубок не запутался.

В отделе движения за поездами следят с трех пультов. Перед каждым из диспетчеров - поставленный вертикально «министерский график движения», утвержденное министерством расписание поездов. Это норма, к которой необходимо стремиться, это - закон, который, как любой закон, обязан исполняться, однако иногда это правило нарушается: властно вмешивается жизнь. Нельзя заранее предусмотреть стихийное бедствие, внезапные капризы техники, да и человеческие слабости.

А на столе перед диспетчером так называемый график исполненного движения - лист, исполосованный линиями, на котором поминутно делаются отметки. Под рукой диспетчера карандаши - красный и зеленый.

…На широком, продолговатом табло с мигающими цветными огоньками, за которым сидит диспетчер Татьяна Федоровна Рязанцева, внезапно загорается лампочка, и тут же раздается голос. Это говорит Тула. Только что туда подошел поезд такой-то, следует по расписанию. Татьяна Федоровна окидывает взглядом табло, смотрит на ломаные, тоже цветные, линии министерского графика. Сопоставление огней и линий опытному человеку говорит о многом: ну что ж, Серпухов сумеет принять поезд тоже вовремя, хотя ситуация всегда сложнее, чем можно себе представить заранее, при составлении графика. К счастью, там нет задержавшихся составов, которые могли бы осложнить обстановку.

Татьяна Федоровна уверенно повторяет красным карандашом линию на графике - это означает, что поезд сейчас пойдет, притом без всяких осложнений, хотя на другом перегоне впереди мчится к Москве с юга еще один состав, который где-то по какой-то причине потерял час. Потом в Управлении железной дороги, в министерстве будут тщательно разбираться, по чьей вине осложнилось чередование поездов, - о каждом опоздании немедленно сообщается министерству. Но это будет потом, и диспетчеру отделения дороги, Татьяне Федоровне Рязанцевой, строго говоря, совершенно безразлично, кто виноват. У нее сейчас другая забота - сократить опоздание, принять запутавший обстановку поезд, невидимо вести его, помочь ему без помех для других пройти по участку как можно быстрее. Только со стороны это может показаться делом очень простым. Впрочем, Татьяна Федоровна тоже считает свою задачу несложной - вполне обыденной. Сколько таких задач решает она в каждую смену!