Сны воинов пустоты - [8]
Нигилизм — это сознательная устремлённость к состоянию всеобщего ничто. Такая устремлённость неизбежно торжествует после поиска во всём совершающемся смысла, которого нет.
«Трудно найти что либо более неверное, нежели старая пословица, которая, подобно многим другим людским ложным мнениям, не сходит с человеческих уст: Ex nihilo nihil fit, которую Шекспир передал в «Лире» такими словами: «Из ничего и выйдет лишь ничто», — писал в 18 веке в сатирическом «Трактате о ничто» Генри Филдинг. — А между тем из ничто в действительности рождается всё. Истина сия признана представителями всех философских школ, и единственное, в чём они расходятся, это: сотворило ли мир нечто из ничто или ничто из нечто». Действительно, первой позиции придерживается идеализм, второй — материализм, на самом же деле мир сотворён ничто из ничто. Поэтому и сам он, в силу отсутствия самосущности, есть не более, чем ничто.
«Со всяким ростом человека в величину и высоту он растёт также в глубину и в ужас; мы не вправе хотеть одного без другого», — говорил Ницше. Пришла пора направиться в ужасные глубины европейского нигилизма. В истории западной мысли понятие «нигилизм» применяли к самым разным философским взглядам — например, к солипсизму, близкому идеям Беркли или к философскому пессимизму. Впервые это слово в его философском значении было использовано в 1733 году Ф. Л. Гетциусом в качестве негативной характеристики ряда направлений философии и богословия. Хотя ещё в средние века получила известность «ересь нигилизма» которая была осуждена Ватиканом и заключалась в отрицании Готье де Санкт Виктором человеческого естества Христа.
Во Франции термин «нигилизм» получил известность в конце 18 века в следующих трёх значениях: 1) Нигилизм, как философская концепция, в соответствии с которой нет ничего, что «существовало» бы абсолютно; 2) Идеология, отвергающая любые формы общественного принуждения; 3) Свовкупность настроений пессимизма и тотального разочарования.
В Германии одним из сновоположников интерпретации нигилизма как самостоятельного философского направления был Фридрих Генрих Якоби (1743–1819). Он использовал термин «нигилизм» в процессе своей критики философских систем Канта и Фихте. В письме к Фихте (1799) Якоби указал, что основная у Фихте философская категория «Я» является следствием совершенно необоснованной абсолютизации человека. В результате для человека, который незаконно присваивает себе функции Бога, всё растворяется в его собственном ничто. Только вера в подлинного Бога может, по мнению Якоби, противостоять отчаянию подобного рода нигилизма. Мощная критикя, которой Якоби подверг философию Канта и Фихте, вызвала волну ожесточённой контркритики. Так, Шеллинг обозвал Якоби дилетантом, Гегель – вождём полузнаек в философии, Гейне — сварливым прохвостом, Куно—Фишер — «низшей монадой» и т. п. Что касается самого Канта, то он охарактеризовал философию Якоби как «аффектированное мечтательное гениальничание». Однако, любой последовательный и честный идеализм рано или поздно приходит к нигилизму. Постепенно и сам Якоби, если верить свидетель–ству гегельянца Ц. Ф. Гешеля, начал склоняться к точке зрения того самого философского нигилизма, в приверженности которому он обвинял Фихте. В этой связи Эрнст Юнгер позднее утверждал следующее: «Упрёк в нигилизме сегодня популярен и каждый приписывает его своему противнику. Весьма вероятно, что правы все». Весьма вероятно, что прав и Юнгер, особенно в свете следующего показательного высказывания Ж. — Ф. Лиотара: «Абсолютное знание требует законченного нигилизма».
Как бы то ни было, в начале 19 столетия дискуссии об идеалистическом нигилизме были продолжены в работах Фихте и Гегеля. Диалектическое развитие гегелевской мысли начинается в области ничто и здесь же завершается. Согласно Гегелю, задачей нигилизма является познание абсолютного ничто, представляющее собою центр Бога, которому не присуще никакое «длясебя–существование»:
«Дух достигает истины, обретая самого себя в абсолютном разрыве. Дух есть эта сила…только тогда, когда он смотрит в лицо негативному, пребывающему в нём».
С другой стороны, нигилизм в 19 веке часто связывали с критикой религии, религиозной нравственности и общественных институтов. Так, Ф. Ф.Баадер находил в философском нигилизме разрушительное для религии злоупотребление интеллекта, в котором он не видел ничего, кроме ненависти и отрицания «существующего» социального устройства. Нигилизм обвиняли в распространении в массах настроений отчаяния и вседозволенности. Нигилистические позиции приписывали антропологическому материализму Л. Фейербаха и философскому эгоизму М. Штирнера. («Ничто — вот на чём я построил своё дело» — так начинает свою книгу «Единственный и его собственность» Штирнер). Однако очевидно, что речь идёт уже об ином. Начиная с 40–х годов 19 столетия понятие «нигилизм» стало обозначать преимущественно радикально — материалистический способ мышления, связанный с идеями революционного переустройства общества («русский нигилизм»). Однако сохранилось и традиционное понимание философского нигилизма в качестве направления европейской мысли, для которого характерна абсолютизация ничто. Не случайно, что именно в это время в Европе вырос интерес к буддизму, который интерпретировался как восточный нигилизм. В контексте европейского переосмысления буддизма можно истолковать ключевые моменты пессимизма А. Шопенгауэра, так поступил российский революционный демократ Герцен характеризовавший Шопенгауэра как «идеального буддиста, нигилиста и мертвиста». Отличная формулировка! Не стал исключением и Фридрих Ницше, увидевший в учении Шопенгауэра
В книге излагается оригинальная авторская концепция сущности человека как совокупности отношений собственности и управления. Автор доказывает свои утверждения, опираясь на богатейший фактический материал, касающийся всех основных сторон человеческого бытия — от экономики до человеческой сексуальности, от семейных отношений до политики, от индивидуальной и массовой психики до религии. В этой книге читатели откроют для себя неожиданные подходы к объяснению таинственнейших и важнейших явлений человеческого существования — от гомосексуальности до веры в бога и бессмертие души, от экономических и политических кризисов до невротических комплексов и психозов.Для философов, экономистов, социологов, историков и психологов, а также всех, кто интересуется теми актуальными проблемами, которые рассматриваются в рамках соответствующих наук.http://fb2.traumlibrary.net.
Похоже, наиболее эффективным чтение этой книги окажется для математиков, особенно специалистов по топологии. Книга перенасыщена математическими аллюзиями и многочисленными вариациями на тему пространственных преобразований. Можно без особых натяжек сказать, что книга Делеза посвящена барочной математике, а именно дифференциальному исчислению, которое изобрел Лейбниц. Именно лейбницевский, а никак не ньютоновский, вариант исчисления бесконечно малых проникнут совершенно особым барочным духом. Барокко толкуется Делезом как некая оперативная функция, или характерная черта, состоящая в беспрестанном производстве складок, в их нагромождении, разрастании, трансформации, в их устремленности в бесконечность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Этюды об искусстве, истории вымыслов и осколки легенд. Действительность в зеркале мифов, настоящее в перекрестии эпох.
Вл. Соловьев оставил нам много замечательных книг. До 1917 года дважды выходило Собрание его сочинений в десяти томах. Представить такое литературное наследство в одном томе – задача непростая. Поэтому основополагающей стала идея отразить творческую эволюцию философа.Настоящее издание содержит работы, тематически весьма разнообразные и написанные на протяжении двадцати шести лет – от магистерской диссертации «Кризис западной философии» (1847) до знаменитых «Трех разговоров», которые он закончил за несколько месяцев до смерти.