Сны воинов пустоты - [6]

Шрифт
Интервал


Согласно учению Плотина, субстанцией, находящейся за пределами бытия и мышления, является абсолютное первоначало, именуемое Единым: «Первопричина всегда содержит в себе всё, но в неизменном тождестве, она всегда есть, но не бывает. Единое есть всё и ничто». Мир проистекает из Единого по закону убывающего совершенства. Единое производит Ум (высшее бытие), Ум — Мировую Душу, а та, в свою очередь, производит природу – низшее и неподлинное бытие.


«Что касается Единого, то оно, будучи выше ума, стоит и превыше знания. Первоединое ничего не желает, если бы оно чего–нибудь желало, то не было бы всесовершенным, потому что желания показывали бы, что оно не обладает тем, чего желает», — рассуждал Плотин. С другой стороны, именно в силу своего всесовершенства, Единое способно допускать бесконечно разнообразную иерархию собственного несуществования. Там, куда не достигает свет Единого, господствует тьма. Если дух озаряется исходящим от Единого светом, то материя представляет собою тьму, которая на самом деле несуществует.


Чтобы достичь Единого, следует отказаться от многого. Универсальное благо Единого требует самопожертвования отдельного. «Убийства, смерть во всех её обличиях, уничтожение и разграбление городов — ко всему этому мы должны относиться как к театральному спектаклю, в ходе которого меняются костюмы, изображаются печаль и рыдания», — учил Плотин. Очищение от материального в человеке — это преодоление оков необходимости, путь умственной высшей свободы, ведущей к абсолюту небытия. На этом пути неизбежны утраты и отчаяние. Отвага отчаяния подразумевает самоотверженность. Отчаяние выступает как средство достижения предела за которым начинается абсолютное небытие.


Во всем, что нас окружает, присутствует пустота. Мы видим, как она расцветает в виде прекрасной розы. Улавливаем ту же самую пустоту в бабочке, в которую превратился во сне китайский мудрец Чжуан Цзы, в золотой рыбке, неторопливо плавающей в тропическом озере. Иногда нам начинает казаться, что изначальная пустота — это мы сами. Мы принадлежим Единому, потому что мы тоже есть пустота.


Единое невыразимо в бытийственных терминах. Посокльку ни одна мысль не в силах отразить небытие, философу остаётся только безмолвие немыслия. Душа человека — это есть логос, смысл, но логос перешёл во внешнее и наблюдает себя и окружающий мир через искажённое зеркало бытия. Для того, чтобы вернуть восприятию истинные перспективы, следует разбить обманывающее зеркало и посмотреть небытию в лицо: избежать влияния форм ве–щей на разум, используя искусство сосредоточенности разума на себе. Необходимо сделать так, чтобы, отказавшись от внешней деятельности, душа отвернулась от зеркала и заглянула сама в себя. Именно в нас нужно искать пустотный абсолют. Если мы долго и пристально смотрим в пустоту, пустота начинает смотреть в нас, волшебным образом притягивает нас. Поглощённый созерцаемым, человек соединяется с ним. «Можно сказать, он сам тут как бы исчезает, ибо, восхищённый и исступлённый, оказавшись в полном уединении и в совершенной тишине, погрузившись всецело в глубину собственного существа, не обращая внимания ни на что другое, даже на самого себя, он словно столбенеет и обращается в чистый покой». Я — всё в тот миг, когда перехожу в абсолютное небытие.






Сон пятый

Жизнь как сновидение










Антонио Переда. Сон жизни. 1650 г.




«Жизнь и сновидения — страницы одной и той же книги».

Артур Шопенгауэр


Мир — сон, иллюзия, майя — этот набор идей зародился в восточной философии. «Правильно поступает тот, кто относится к миру, словно к сновидению. Когда тебе снится кошмар, ты просыпаешься и говоришь себе, что это был всего лишь сон. Наш мир ничем не отличается от такого сна». Так учит кодекс чести самураев «Хагакурэ». Русский народ тоже давно уже понял, что мир пуст, жизнь — это сон.


Постепенно и западная философия начинает овладевать опустошающими истинами. Вначале в средние века в христианской Европе сформировалась негативная теология — представление о том, что Бог находится за пределами познавательных возможностей человека и, следовательно, за пределами любых определений. На все вопросы: не является ли Бог тем–то и тем–то, возможен только один ответ — нет. Следовательно, Бог есть Божественное Ничто. Общая формула этой парадигмы такова: «Omnia ex nihilo» («Всё из ничто»). В различных формах подобные идеи высказывали Псевдодионисий Ареопагит, Иоганн Скотт Эриугена, Николай Кузанский и другие. Немецкие мистики Мейсиер Экхарт (13–14 вв.) и Яков Бёме (16–17 вв.) довели отрицательную теологию до логического завершения, отождествив Бога и Ничто.


Одним из источников мистических интуиций в средние века стала каббала, с её представлением о древе Сефирот. Это древо символизирует процесс, в результате которого из пустоты и невещественности (из ничто) возникли живые существа. У древних не было никакого сомнения в реальности небытия. Современные верующие небытие, как правило, игнорируют, поскольку увлеклись представлениями о загробной жизни, в то время, как средневековые каббалисты определяли небытие как единственный источник всего сущего мира. В древе Сефирот небытию соответствует первая Сфира – Кетер (корона), которую иначе называют Эйн Соф — «беспредельное ничто». Параллельный перевод того же понятия — «бесконечность». На иврите «я» — «ани», а «ничто» — «эйн». Кроме того, «эйн» — одно из каббалистических имён Бога, которое также употребляется в сочетании Эйн Соф — «Беспредельное Ничто». Каббалисты обратили внимание на то, что слова «ани» и «эйн» складываются из одних и тех же еврейских букв: «алеф», «нун» и «иод». Считается, что между словами, состоящими из одинаковых букв, существует некое глубинное тождество. Слова «ани» и «эйн» — «я» и «ничто» — отличаются только порядком букв. Когда «йод» стоит на конце, получаем слово «я». Когда «йод» стоит в середине, получаем слово «ничто». Одно из каббалистических толкований буквы «иод» — «йада», то есть «сознание». Когда сознание обращено наружу, возникает «я». Когда сознание обращено внутрь, проявляется «ничто». Но это ещё не всё: слово глаз на иврите звучит как «айн». Глаз небытия — это наше самосознание. Айн Эйн — Ани.


Еще от автора Вадим Валентинович Филатов

Этика небытия. Жизнь без смысла: самая печальная философия

Что такое небытие и почему оно реально, а бытие призрачно? В чем смысл жизни и есть ли он? Отчего люди страдают? Как несуществующим людям жить в мире, которого нет?


Рекомендуем почитать
Складка. Лейбниц и барокко

Похоже, наиболее эффективным чтение этой книги окажется для математиков, особенно специалистов по топологии. Книга перенасыщена математическими аллюзиями и многочисленными вариациями на тему пространственных преобразований. Можно без особых натяжек сказать, что книга Делеза посвящена барочной математике, а именно дифференциальному исчислению, которое изобрел Лейбниц. Именно лейбницевский, а никак не ньютоновский, вариант исчисления бесконечно малых проникнут совершенно особым барочным духом. Барокко толкуется Делезом как некая оперативная функция, или характерная черта, состоящая в беспрестанном производстве складок, в их нагромождении, разрастании, трансформации, в их устремленности в бесконечность.


Разрушающий и созидающий миры

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Возвращённые метафизики: жизнеописания, эссе, стихотворения в прозе

Этюды об искусстве, истории вымыслов и осколки легенд. Действительность в зеркале мифов, настоящее в перекрестии эпох.



Цикл бесед Джидду Кришнамурти с профессором Аланом Андерсоном. Сан Диего, Калифорния, 1974 год

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории

Вл. Соловьев оставил нам много замечательных книг. До 1917 года дважды выходило Собрание его сочинений в десяти томах. Представить такое литературное наследство в одном томе – задача непростая. Поэтому основополагающей стала идея отразить творческую эволюцию философа.Настоящее издание содержит работы, тематически весьма разнообразные и написанные на протяжении двадцати шести лет – от магистерской диссертации «Кризис западной философии» (1847) до знаменитых «Трех разговоров», которые он закончил за несколько месяцев до смерти.