Сны - [48]

— У меня жутко болит голова.

— Мам, Сара пытается сказать, что ей нужен покой и тишина. Она не хочет, чтобы четверо человек оставались на обед. Оставь мясо в духовке, и пошли, — Сара взглянула на Салли. Не такая дурочка, какой она ее помнила. Ей было всего четырнадцать, и она казалась единственным членом семьи Маккентриков, который действительно понимал, что происходит вокруг.

— Салли права, — вмешался Тревор. — Оставим их в покое. Пошли, девочки.

— Конечно, прости, я должна была подумать. Обещай, что съешь что-нибудь. Лекарства прямо тут, в обувной коробке.

— Не беспокойтесь, я проверю, чтобы она поела, — сказал Гарри, и на самом деле имел это в виду. Джульетта с Гарри переглянулись, и на секунду между ними промелькнуло понимание. Гарри незаметно кивнул, словно говоря ей не волноваться, что он присмотрит за ней.

— Ладно. Я хочу, чтобы ты отдыхала весь день и вечер, ладно? Никакой уборки, — она взяла руки Сары в свои и сжала их.

« Конечно, я буду отдыхать, когда на нас собираются напасть. Что насчет уборки, если бы вы не наделали такой бардак на кухне... »

— Позвони мне, у Сары есть мой номер! — удалось Шивон прошептать Гарри на ухо с невинным выражением лица.

— Конечно... нет, — прошептал Гарри, как только они не могли его больше слышать.

— Он твой кузен, сумасшедшая! — прокричала Сара закрытой двери.

— Неужели я уже ее родственник?

— Не по крови. Думаю, это хорошая новость.

— Ладно. Что именно сказал сапфир?

— Мастерица следит. Какая Мастерица?

— Предводитель Валайя. Она начала все это.

— Она человек?

— Думаю, да.

— Кто она?

— Я не знаю!

Сара закатила глаза.

— Я не могу знать всего! — запротестовал Гарри. А потом он внимательнее всмотрелся в нее. — Сара, ты ужасно выглядишь.

— Спасибо.

— Нет, правда. Иди сюда, присядь. Возьми, — он вытащил пачку парацетамола из коробки и взял две капсулы из пластинки. Затем он налил ей стакан воды. — Прими это.

Сара проглотила их.

Гарри положил руку ей на лоб.

— Ты опять горишь. Пошли, давай положим тебя в кровать.

— Если они нападут...

— Если они нападут, я увижу. Как только тебе станет лучше, мы пойдем искать их. Хватит сидеть и ждать.

Сара кивнула. Она была напугана, но хотела взять все в свои руки. Я хочу быть охотником, а не жертвой.

Сара прислонилась к Гарри. Он пах кофе и морем, и этот соленый запах заставил ее подумать об Айле. Он помог ей устроиться на одном из диванов и укрыл пледом. Сара наблюдала, как огоньки в камине танцуют свой гипнотический танец.

— Тебе нужно отдохнуть. Закрывай глаза.

— Я не могу спать. Снова придет сон...

— Тогда иди на кухню, там тебя ждет жаркое тети Джульетты, — поддразнил он.

Сара улыбнулась против воли.

— Я включу телевизор. Посмотрим, повторяют ли там какую-нибудь мыльную оперу.

Он, правда, как старая леди. Мыльные оперы и бесконечные чашки чая. Она почувствовала, как расслабляется, словно мир поставили на паузу.

Успокоенная присутствием Гарри и мягким бормотанием телевизора на фоне, Сара начала засыпать, до тех пор, пока не оказалась где-то между бодрствованием и сном.

— Ложись со мной, — прошептала она сонно.

Гарри улыбнулся.

— Нет, глупышка.

Она свернулась в клубочек под пледом и уснула. Как только он убедился, что она крепко спит, Гарри отнес ее наверх.

« Ложись со мной », — сказала она, и эти слова бесконечно крутились в его голове.

« Да, да! »— хотел он сказать.

Гарри выключил телевизор и сел у окна, наблюдая, как вечер превращается в сумерки. Он продолжал думать о словах сапфира. Мастерица. Валайя каким-то образом ухитрились сохранить ее личность в тайне. Кто она? Одна из списка, или кто-то другой? Осталось еще пять Сурари. И Мастерица. А потом... самая большая битва, война.

И снова Гарри задался вопросом, выживут ли они. Перед Сарой его вера была непоколебима. Он был смелым, даже непреклонным. Но правда была в том, что он боялся. Быть загнанным в угол, быть найденным и убитым, как какое-то беспомощное создание... он ненавидел это. Это выводило его из себя. И пугало его.

Он никогда раньше не боялся, может, потому что смерть никогда не казалась ему худшим вариантом. Не то чтобы ему хотелось умереть, ему очень нравилось оставаться в живых, но это должно было случиться — охота стоила риска. Но теперь он чувствовал ответственность за Сару. И он отчаянно, отчаянно хотел, чтобы она пережила все это. Он хотел, чтобы она была счастлива. Он хотел видеть, как она улыбается, хотел увидеть, как она безмятежно спит, не просыпаясь в криках и слезах. И он тоже хотел остаться в живых, чтобы быть с ней.

Когда он начал чувствовать это? Он был с ней всего пару недель, так, как она смогла так быстро проскользнуть в его мысли, в его сердце?

Когда он впервые увидел ее, в ночь своего приезда, он подумал, что она красивая. Но в ту же ночь он услышал ее крик и пришел успокоить ее, и когда он увидел ее черные волосы на подушке и вдохнул ее запах, когда она проснулась... Тогда он почувствовал ту внезапную, невероятную волну, волну Сары, накрывающую его и уносящую в море.

И эти руки. Его сердце разбивалось, когда он видел их сухими и потрескавшимися, кровоточащими от этой навязчивой идеи уборки. Как они могли сотворить с ней такое?