Сны памяти - [25]

Однажды я увела весь класс встречать и приветствовать героев-папанинцев, которые как раз тогда собирали дань славы в разных провинциальных городах Советского Союза. Мы застряли в толпе на Сумской (главная улица в Харькове) часа на три после уроков, все родители, конечно, страшно переволновались, и влетело за это мне. Но виноватой я себя не чувствовала, как и во время следующей демонстрации, в августе 1968 года.

Эти первые четыре года прошли под всеобщим девизом «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим». И финская кампания не опровергла первую часть этого сомнительного девиза. Харьков готовился участвовать в этой войне — некоторые школы, в том числе мою, закрыли, переоборудуя их под госпитали. Эвон где ожидали раненых! Школьники тоже готовились — мы сдавали нормы на значок «БГТО» — будь готов к труду и обороне; и «ГТО» — готов к труду и обороне. Нас учили надевать противогаз — можно подумать, что случись необходимость, на всех граждан, включая детей, так и хватило бы противогазов. Но как увлекательна была эта игра взрослых — напялить на себя резиновую маску, протереть смешным резиновым пальцем очки. Увлекательно и страшно весело. А еще нас учили делать перевязки, накладывать шины на руки-ноги, прятаться в бомбоубежища. И за все эти удовольствия еще и значок выдавали — нам, по малолетству «БГТО», старшим «ГТО». Эх, вырасти бы поскорей! Я записалась в два кружка при Дворце пионеров: в стрелковый и авиамодельный. Оба кружка были для мальчишек. Мне удалось с помощью инструктора состряпать одну модель планера, и он все-таки полетел! Зато в стрелковом мои дела шли отлично. Не помню, получила ли я значок «Ворошиловский стрелок». Если не получила, то случайно. Тогда обнаружился у меня еще один бесплатный дар — я очень метко стреляла, конечно, из мелкокалиберки. Мне только один раз показали, как целиться, и я с первого раза выбивала не меньше девятки, и никогда в жизни моя пуля не шла в молоко.

Это занятие оказалось настоящей моей страстью. Будучи уже взрослой, матерью четырех-пятилетнего сына, я не могла пройти мимо ни одного тира, меня туда тянуло как магнитом. А хозяин тира на Чистых прудах просто зеленел, когда я к нему заходила — падали все мишени подряд, жестяные гуси, медведи, из бутылок шампанского вылетали все пробки. Хозяину приходилось то и дело открывать свой ящичек с призовыми пульками. Покупала я только первые пять-десять пулек, а остальные получала «на халяву». Со стрельбой из духового ружья у меня связана отдельная история, я ее расскажу немного после. Не могу и сейчас баз волнения видеть любое ружье, духовое, охотничье, мелкокалиберку. Но руки уже не удерживают, да и глаза стали подводить. А жаль!

ФИНСКАЯ ВОЙНА

Мое детство прошло под знаком Войны — бывшей, будущей, текущей. Бывшая — нет, не первая мировая, а гражданская; текущая — это гражданская война в Испании в тридцатые годы; грядущая — пока неизвестно с кем, но, в общем, против мирового империализма. Вот это мироощущение старательно и небезуспешно внедрялось в сознание детей моего поколения. В детском саду малыши — от горшка два вершка — маршировали в ногу, скандируя: «Возьмем винтовки новые, на штык флажки, и с песнею в стрелковые пойдем кружки!» Когда же я доросла до школы, уже вся страна пела: «Если завтра война, если завтра в поход — будь сегодня к походу готов!..». Организовалось движение за Значки «ГТО» и «БГТО» — «Готов к Труду и Обороне» а для малышей, завтрашних солдат, — «Будь Готов к Труду и Обороне». Чтобы получить такой значок, надо было уметь в заданный срок надеть противогаз, шагать военным строем, передвигаться ползком или перебежками с муляжом винтовки и противогазом на бедре и т. п. В школе классы соревновались за то, чтобы все школьники класса получили такие значки. На улицах городов то и дело устраивались репетиции «Тревога!». На улицах Харькова чуть не на всех перекрестках висели таблички со стрелками: «Вход в бомбоубежище». По сигналу сирены всех прохожих загоняли в «бомбоубежища». Собрав растерявшихся прохожих в каком-нибудь подвале, иногда им читали лекции — что делать по сигналу воздушной тревоги. В разных районах города то и дело завывали сирены. Главными активистами этих представлений были, конечно, дети: военная романтика! Мальчишки учились стрелять, девочек обучали оказывать первую медицинскую помощь. Я не хотела отставать от мальчиков, поэтому уже во втором классе записалась в стрелковый и авиамодельный кружки. Правда, стрельнуть мне ни разу так и не дали. Одну авиамодель я с грехом пополам все-таки смастерила — это тоже считалось подготовкой к грядущей войне.

Может быть, все эти навыки были бы и небесполезны: ведь СССР, тогда на самом деле был на пороге колоссальной войны. С кем война, с какими перспективами, об этом тогда опасались не только говорить, но даже и думать.

С кем бы то ни было, но война будет непременно победоносной для СССР: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим… Полетит самолет, застрочит пулемет, загрохочут железные танки, и линкоры пойдут, и пехота пойдет, и помчатся лихие тачанки!»