Сны Ocimum Basilicum - [82]
– Вот, вам всё нравится, так что не вижу проблемы.
– Проблемы будут, если мой муж узнает.
«Так он сам скоро снова станет отцом, и на сей раз мать – не вы», – чуть было не ляпнула Рейхан, но вовремя сообразила, что этот козырь лучше приберечь на критический момент.
– Не узнает. В этих делах мужчины просто поразительно слепы. Особенно после стольких лет брака. Вы можете притащить любовника в супружескую спальню, пока он в туалете, и он всё равно ничего не заметит. У них, понимаете, туннельное зрение – и в прямом смысле, и в переносном. Они хорошо видят, но только если знают, на что смот-реть.
Ясмин в задумчивом молчании допила чай, а уходя, сказала:
– Как-то странно я его встретила. На улице, в таком месте. У овощного магазина, это вообще… Я бы поняла, если бы это один из друзей мужа был. Но тут прямо как в кино или в сказке какой-то. Как будто наколдовали.
«А она не глупа», – подумала Рейхан и с невинным видом ответила:
– Именно так и бывает с настоящей любовью… часто.
Ясмин упорхнула на свидание, а Рейхан, терзаемая завистью, решилась сделать для себя то, что она сделала для своей клиентки. Переключив телефон на режим полёта, она зажгла простую свечу и долго смотрела на неё, не мигая, затем легла на кровать, закрыла глаза и сосредоточилась на огненном пятне в темноте.
Проснулась Рейхан через час, совершенно разбитая и потерянная. Она уже много лет не засыпала во время практик медитации, но в этот раз тело почему-то восстало против власти души. Или душе тоже хотелось спать.
– Ладно, – промурлыкала Рейхан. – Если прямой путь не для меня, прибегну к полному ритуалу.
В конце концов, полные ритуалы, помимо эффективности, приносили ещё и эстетическое наслаждение, хотя, проводя их, Рейхан всегда чувствовала себя немного глупо, словно ребёнок, поставивший домашний спектакль для родителей. Ей казалось, что боги с умилением посмеиваются, глядя, как она, совершенно нагая, расставляет декорации и произносит нараспев слова воззвания, как будто недостаточно просто подумать. Если бы Рейхан удосужилась поразмыслить о причинах столь противоречивого отношения к ритуалам, она бы поняла, что в ней происходит борьба мужского начала, минималистичного и логичного, склонного отсекать всё лишнее, оставляя только суть магии – работу с энергиями, и женского, с его любовью к красоте, избыточности и усложнённости, со страстью ко всем этим растениям, запахам и пёстрым полудрагоценным камням. Во всех прочих сферах жизни Анимус и Анима прекрасно уживались в душе Рейхан, но, когда речь заходила о делах эзотерических, и без того противоречивых по своей природе, Инь шёл войной на Ян.
Любой ритуал нужно начинать с очищения. За минувшие пять дней через Рейхан прошло слишком много посторонней негативной энергии, поэтому сначала она вымылась мылом с ромашкой, гималайской солью и активированным углём, а после сто восемь раз пропела мантру «Ом намах Шивая» (будучи неоязычницей, она не гнушалась использованием любых духовных и магических наработок человечества), и к концу пения весь дом начал вибрировать вместе с её голосом. За этим последовала подготовка рабочего пространства – тщательно выметя пол в комнате с фиолетовыми стенами, Рейхан окурила её высушенным розмарином и ладаном, обошла все углы, звеня колокольчиком, чтобы его высокий чистый звук очистил помещение. Штора цвета ночной сини надёжно укрыла место проведения ритуала от дневного света, недостаточно таинственного и романтичного для той цели, что преследовала Рейхан.
Магический круг она очертила сушёными бутонами роз и молотой корицей, а на алтарь – маленький круглый столик в центре круга – возложила две большие свечи, слева – белую, посвящённую Богине, справа – красную, символизирующую Бога, пять срезанных в саду роз в глиняной вазе, несколько маленьких свечей с запахом яблока, ванили и апельсина, заговорённые чернила в стеклянной чернильнице, чистый лист бумаги, а в центре разместила самодельную свечу о трёх фитилях, нежно-розового цвета, отлитую из чистого пчелиного воска с добавлением мёда и эфирных масел, украшенную цветочными лепестками.
– О, древний дух Востока, воздух – дыхание всего сущего! Я приглашаю тебя в этот круг!
Всколыхнулась синяя, как небо после заката, штора, и пламя свечей задрожало, приветствуя стихию.
– О, древний дух Юга, огонь – сила всего сущего! Я приглашаю тебя в этот круг!
Затрещало пламя свечей, взвилось высоко, выпустив фейерверки искр.
– О, древний дух Запада, земля – плоть всего сущего! Я приглашаю тебя в этот круг!
Зашевелились корни растений в саду, и донёсся через открытое окно запах влажной почвы.
– О, древний дух Севера, вода – кровь всего сущего! Я призываю тебя в этот круг!
Небо вздохнуло и пролилось дождём, копившим силы всю ночь и всё утро.
Духи стихий пришли в магический круг, чтобы присутствовать на ритуале, наблюдать и помогать. Рейхан зажгла красную свечу и начала нараспев произносить имена Богини:
– Исида! Астарта! Диана! Геката! Деметра! Инанна! Исида… – так она пела, пока не почувствовала тёплое прикосновение к своей душе – Великая Мать ответила на зов. Рейхан зажгла белую свечу и призвала Рогатого Бога, Кернунноса, Хозяина всей природы. И он пришёл, от него пахло шерстью и лесом, под его ногами распускался плющ, а в глазах сияли звёзды. Боги благосклонно взирали на своё дитя, готовые выслушать просьбу.
У каждой катастрофы бывают предвестники, будь то странное поведение птиц и зверей, или внезапный отлив, или небо, приобретшее не свойственный ему цвет. Но лишь тот, кто живет в ожидании катастрофы, способен разглядеть эти знаки. Бану смогла. Ведь именно ее любовь стала отправной точкой приближающегося конца света. Все началось в конце июля. Увлеченная рассказом подруги о невероятных вечеринках Бану записывается в школу сальсы и… влюбляется в своего Учителя. Каждое его движение – лишний удар сердца, каждое его слово дрожью отзывается внутри.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Причудливый калейдоскоп, все грани которого поворачиваются к читателю под разными углами и в итоге собираются в удивительный роман о памяти, восприятии и цикличности истории. 1988 год. Молодой историк Сол Адлер собирается в ГДР. Незадолго до отъезда на пешеходном переходе Эбби-роуд его едва не сбивает автомобиль. Не придав этому значения, он спешит на встречу со своей подружкой, чтобы воссоздать знаменитый снимок с обложки «Битлз», но несостоявшаяся авария запустит цепочку событий, которым на первый взгляд сложно найти объяснение – они будто противоречат друг другу и происходят не в свое время. Почему подружка Сола так бесцеремонно выставила его за дверь? На самом ли деле его немецкий переводчик – агент Штази или же он сам – жертва слежки? Зачем он носит в пиджаке игрушечный деревянный поезд и при чем тут ананасы?
Горячо влюбленный в природу родного края, Р. Бедичек посвятил эту книгу животному миру жаркого Техаса. Сохраняя сугубо научный подход к изложению любопытных наблюдений, автор не старается «задавить» читателя обилием специальной терминологии, заражает фанатичной преданностью предмету своего внимания, благодаря чему грамотное с научной точки зрения исследование превращается в восторженный гимн природе, его поразительному многообразию, мудрости, обилию тайн и прекрасных открытий.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
«…Этот проклятый вирус никуда не делся. Он все лето косил и косил людей. А в августе пришла его «вторая волна», которая оказалась хуже первой. Седьмой месяц жили в этой напасти. И все вокруг в людской жизни менялось и ломалось, неожиданно. Но главное, повторяли: из дома не выходить. Особенно старым людям. В радость ли — такие прогулки. Бредешь словно в чужом городе, полупустом. Не люди, а маски вокруг: белые, синие, черные… И чужие глаза — настороже».
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.