Сны Ocimum Basilicum - [43]
– Любишь тархун? – Ясмин кивнула и следующие пятнадцать минут имела удовольствие наблюдать, как художник жарит кюкю[18] с тархуном, блюдо простое в приготовлении, но изысканное. Эта яичница показалась Ясмин вкуснее, чем всё, что им с мужем доводилось есть в ресторанах.
Пока Расим рисовал её, Ясмин, в такой позе развалившись на колченогой кушетке, словно это было изящнейшее канапе (она совсем не разбиралась в искусстве, но всегда знала, как вскружить голову мужчине), продолжала рассказывать о своей жизни и упомянула своего мужа, быстро прояснив ситуацию:
– Но я его не люблю. Никогда не любила.
– А зачем замуж вышла? – спросил Расим, явно шокированный таким заявлением, и тогда Ясмин осознала, насколько он молод. Ровно настолько, чтобы не понимать, как можно выйти замуж или жениться без любви. Он ожидал ответа на свой вопрос, а ей стало невыносимо стыдно – впервые в жизни. Сказать: «Он был очень богат и мог дать мне всё, что я хотела» – Ясмин вдруг показалось равносильным признанию в проституции. Наверное, у неё был очень испуганный вид, потому что Расим сказал:
– Да ладно, что ты? Не хочешь – не отвечай.
Пока шла работа над портретом, они продолжали понемногу узнавать друг друга, но Ясмин скрыла и то, что её муж был очень состоятельным человеком, и то, что ей принадлежала крупнейшая в городе сеть салонов красоты. Никогда раньше Ясмин, считавшей богатство поводом для гордости, не приходило в голову умалчивать о нём. Но потёртое пальто художника словно заткнуло ей рот.
Ей позвонили из главного филиала, и только тогда Ясмин вспомнила, что забыла пойти на работу. Конечно, как владелица, она могла бы этого и не делать, но ей нравилось держать всё под контролем и слушать сплетни, которыми обменивались работники во время краткого обеденного перерыва.
– Это с работы, – ответила Ясмин на вопрошающий взгляд Расима.
– Вот блин, ты на работу опоздала?
Прагматичный ум Ясмин усиленно заработал. С одной стороны, совсем не хотелось уходить, и она могла себе это позволить, но, с другой стороны, если она уйдёт сейчас и портрет останется незавершённым, то у неё будет повод прийти снова, ведь он может в следующий раз её и не позвать, к тому же ему не следует знать, что она – начальница.
– Ничего страшного. У меня гибкий график. Задержусь просто вечером попозже. Мне надо идти.
– А… да, ладно, – Расим выглядел расстроенным. – А завтра ты…
– Прийти? – Он кивнул. – Да, приду. Портрет закончим.
– Ты на чём поедешь, на автобусе? Давай я тебя провожу! – загорелся Расим. Ясмин переполошилась. Она понятия не имела, как добраться на общественном транспорте до салона. Кроме того, у неё не было транспортной карточки, зачем бы она ей понадобилась, при стольких-то живых личных водителях?
– Ой, нет, не надо! Я сама…
– Я провожу, – сказал он мягко, но стало ясно, что отказ не принимается. Ясмин ещё не встречала мужчин, которые смели бы ей перечить. У неё задрожали коленки.
– Только… я, кажется, забыла свою карточку.
– Ничего, я одолжу тебе свою.
– И я не знаю, какой номер едет отсюда до центра.
Расим повёл её через двор, щедро разрисованный остросоциальными граффити, на улицу, к остановке.
– Сядешь на четырнадцатый номер, доедешь до Бешмяртябя[19], оттуда надо пересесть… – она перестала слушать, потому что к «Пятиэтажке» собиралась вызвать машину и жадно смотрела на лицо молодого художника – тонкие черты и чуть раскосые глаза, придающие ему слегка экзотический вид. Он протянул ей транспортную карту, Ясмин рассеянно повертела её в пальцах, гадая, каким концом и куда придётся её засовывать. К несчастью, четырнадцатый номер подошёл почти сразу, так что им не удалось долго любоваться друг на друга.
– Жду тебя завтра! – крикнул Расим ей вслед, и Ясмин кивнула. Кто-то из нетерпеливых пассажиров, толпившихся позади, помог ей разобраться с турникетом, и она оказалась внутри автобуса. Усевшись на свободное место, Ясмин подивилась, какие все вокруг некрасивые и несчастные, неуверенно поджала под себя ноги и позвонила водителю. Потом вдруг поняла, что не уточнила, в котором часу ей прийти завтра, и даже телефонными номерами они не обменялись. Несмотря на это, Ясмин ни на секунду не усомнилась в себе: когда бы она ни пришла – молодой художник будет её ждать.
В салон Ясмин так и не поехала. Невозможно было представить себе, как она войдёт в это царство шума и суеты и начнёт что-то проверять, разбирать, обсуждать, а в это время в её красивой высокой груди будет биться, словно только что пойманная птица в силках, великая тайна. Тайна требовала свободы, тишины и уединения. Ясмин вернулась домой, нанесла на лицо медовую маску, приготовленную Рейхан, зажгла свечи и погрузилась в мраморную ванну-бассейн, полную ароматной пены и соли. И в этот-то момент она и поняла, что произошло.
Рейхан проснулась преисполненная силы, требовавшей направления и точки приложения, и очень голодная. В связи с голодом вспомнились ей и Карамельные горы, куда направила её незнакомая рука. Поиск в картах Google показал, что ехать до гор недолго. Если бы ещё Рейхан знала, что она вообще собирается там искать, конечно, кроме «чёртовых пальцев», из которых можно было сделать множество разных полезных снадобий и амулетов. Эти забавные штуковины в любом случае должны были покрыть расходы на дорогу.
У каждой катастрофы бывают предвестники, будь то странное поведение птиц и зверей, или внезапный отлив, или небо, приобретшее не свойственный ему цвет. Но лишь тот, кто живет в ожидании катастрофы, способен разглядеть эти знаки. Бану смогла. Ведь именно ее любовь стала отправной точкой приближающегося конца света. Все началось в конце июля. Увлеченная рассказом подруги о невероятных вечеринках Бану записывается в школу сальсы и… влюбляется в своего Учителя. Каждое его движение – лишний удар сердца, каждое его слово дрожью отзывается внутри.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.