Сны Ocimum Basilicum - [36]

– Я не могу неправильно посчитать, женщина!!!

Мари только приподняла брови, имея в виду «как скажешь», – она гордилась тем, что родилась женщиной, и разборки с носителем жалкой одноногой Y-хромосомы были ниже её достоинства.

«Апшеронские Тигры», выбывшие из этого тура игры в полном составе, должны были пожертвовать как минимум двумя людьми, чтобы получить хоть что-то. Первым голосованием решили расстаться с Улдуз. Произнося последнее слово, она заикалась, плакала и просила зрителей вернуть её. Егяна тяжело дышала, сидя в стороне. Она понимала, что, скорее всего, будет следующей. Но, прежде чем они приступили ко второму голосованию, Денис выступил вперёд, повернулся лицом к команде и сказал:

– Это я убедил вас всех пойти за «Непобедимыми». Из-за меня мы оказались в таком положении.

Самира поняла, что он собирается сделать, и перебила:

– Много на себя берёшь! Мы вместе решили! Против была только наша психологейша!

– Да-да, давайте выгоним меня за то, что думала вразрез с командой, – сардонически произнесла Лейла. Эльнур, Башир и Егяна скромно молчали. Они все были бы счастливы, сделай Денис из себя добровольного козла отпущения.

– И всё-таки вы положились на моё слово. Я сказал, что ничего страшного не случится. Я ошибся. И поэтому я должен уйти. Второго голосования не будет. Я ухожу сам.

Самира вцепилась в свои волосы.

Загадочное исчезновение двух третей «Непобедимых» произошло на развороте Баку – Гилязи – Хызы – Алтыагач. Часть съёмочной команды, следовавшая за Фархадом, Зарой, Валидой и Гасаном, решила не мучиться понапрасну и вызвала себе транспорт, в котором с комфортом ехала за выбивающимися из сил путниками.

– Долбаный Шаин с его долбаным планом, – бубнил Фархад, плетущийся впереди. Хотя он и был постоянным посетителем спортивных клубов, где терроризировал невинных подснежников надуванием бицепсов и пучением бешеных глаз, ночной переход в почти полсотни километров дался ему нелегко. Что уж говорить об остальных. Девушки почти ползли, у них не осталось сил даже на то, чтобы ныть, Гасан, кажется, спал на ходу. Никто не был в состоянии обернуться и посмотреть, идут ли за ними «Апшеронские Тигры», да это и не волновало их. Больше всего на свете им четверым хотелось лечь и задрать кверху ноги.

– Что там ещё? – пробормотал Фархад, выйдя на вышеупомянутый разворот. Их оператор, держа камеру на плече, словно похищенную женщину, стоял перед инспектором дорожной полиции и степенно втолковывал ему что-то. Инспектор кивал головой, а потом заметил четверых игроков, направляющихся в их сторону, и лицо его засияло восторгом.

– А-а-а, Фархад-бей! – он раскинул руки, длинные, предназначенные для ловли нарушителей, сбора денежных взысканий и объятий с большой семьёй и друзьями.

– Это что ещё за хер с горы? – тихо спросил себя Фархад, по инерции движения направляясь прямиком в лапы представителя закона, и вдруг с ужасом обнаружил, что его тискают, как детёныша панды.

– Гасан-бей! – новый всплеск радости, и вот Гасан проснулся и не понял, почему его прижимает к себе незнакомый мужчина в форме.

– Зара-ханым, Валида-ханым, – их обнимать он не стал, но исполненным почтительности жестом приложил руки к сердцу.

Его звали Яшар[13], что вполне отражало цель, с которой он, по его собственному мнению, пришёл в этот мир. Не было в нём ни тщеславия, ни жажды наживы – как бы парадоксально это ни звучало, учитывая, что речь идёт об инспекторе дорожной полиции. Яшар любил свою родню, своих друзей, крупных весёлых собак и шумные застолья, а больше ему для счастья ничего не было нужно. Тихий перекрёсток у дороги в Хызы обеспечивал ему безбедное существование – водители никогда не включали там указатели поворота, а ещё ему не бывало скучно, потому что мимо него регулярно проезжали знакомые и, притормаживая, подолгу болтали с Яшаром.

Съёмочную команду он остановил по долгу службы, но, когда узнал, что они странствуют вместе с «людьми из телевизора», да ещё и из передачи, которую он смотрел уже три вечера подряд (и успел проникнуться драматизмом происходящего, особенно сражением при Бешбармаг), намерения его резко изменились. Яшар решил устроить для них знаменитый национальный «ейиб-ичмек»[14].

Измученным девушкам инспектор дорожной полиции показался доброй феей, повстречавшейся в дремучем лесу и предложившей зайти в её домик отдохнуть. Мужская половина пребывала в смущении, съёмочная команда пыталась отказаться – они понимали, что, если все не явятся вовремя на четвёртый этап состязаний, выволочки от организаторов не избежать.

– Уж вы сделайте мне уважение, – уговаривал Яшар, – будьте гостями. Сыновья мои обрадуются, жена обрадуется, соседи обрадуются. Стол накроем – пях-пях-пях. Вы всю ночь шли, отдохнёте.

– Мы должны быть на игре, – угрюмо возражал Фархад.

– Но там будут Шаин и Мари, – сказала Зара. – Они нас отправили непонятно куда, вот пусть вдвоём справляются. Проверим, был ли Шаин прав.

– Обоими руками «за»! – воскликнула Валида (будь Шаин рядом, он бы скривился и поправил её).

– Я хочу быть гостем, – сказал Гасан.

– Ну и ладно! – с надрывом произнёс Фархад. – Пусть Шаин там жопу рвёт один, умный самый нашёлся. А нам не запрещено принимать помощь, в гости там ходить, и всё!