Сны Ocimum Basilicum - [35]

– Что там ещё такое? – Алтай напряжённо всматривался в парочку, что увивалась вокруг Меджида, а тот шарахался от них, как здоровые животные шарахаются от больных и странно выглядящих. Парочка странно и выглядела: у него была сломана рука, а у неё, судя по испускаемым трагическим воплям, – вся жизнь. Он был Чингиз, а она – его мать.

– Алтай, разберись! – Меджид избежал страшной участи, коварно подставив друга. Алтаю пришлось идти и разбираться.

– Это что за безобразие? – На одинокого Алтая, словно вражеская конница, неотвратимо наступало нечто с голосом слона (пронзительный трубный глас с хрипотцой, в случае слона обусловленный строением гортани, в случае матери Чингиза – непрерывным криком, посредством которого она общалась с сыном с момента его рождения) и грацией носорога. – Вы почему моего сына с передачи выгнали?!!

Две оранжевые татуировки на месте бровей расходились от её переносицы крыльями готового к атаке кондора, а высокая причёска, созданная, возможно, не без помощи шиньона, наводила на мысль, что эта женщина надеялась «попасть в телевизор», но в таком случае она явно промахнулась с выбором реалити-шоу. Алтай подумал, что он смотрит какой-то сюрреалистический сон.

– Вы почему сына моего с передачи выгнали? – повторила она свой вопрос, приблизившись к Алтаю настолько, что он оказался в зоне поражения.

– У него сломана рука, – сказал Алтай, нутром почуяв, что молчать опасно. Длинный жилет из поперечных полос песцового меха, выкрашенного в бордовый цвет, придавал женщине вид гигантской мутировавшей гусеницы, и Алтай опасался, что она вдруг разинет пасть и проглотит его целиком.

– Я знаю! – ответила она вне себя от ярости. – И зачем вы моего сына выгнали?

– У него сломалась рука… – повторил Алтай с тоской в голосе.

– И это нормально, что на вашей передаче руки ломают?!

Чингиз стоял за спиной матери, ковырял гипс пальцем и с надеждой посматривал на подготовку к съёмкам.

– Да, такое возможно, – терпеливо ответил Алтай. – Перед участием все подписали контракт, что не имеют претензий к организаторам в случае получения травм…

– Какой контракт?! Какой контракт?! – наседала мать. – Почему я не видела?

– Потому что в игре участвовали не вы, а ваш совершеннолетний сын, – раздражённо ответил Алтай. Голос недовольной женщины вывел его из состояния оцепенения.

– Так, – провозгласила она тоном человека, привыкшего повелевать, – снимайте нас. Ты! – Она дёрнула за рукав куртки одного из операторов. – Снимай нас!

Оператор вопросительно посмотрел на Алтая, тот махнул рукой – не обращай внимания на сумасшедших. Этот жест ещё больше распалил мать Чингиза.

– Ничего!!! Я всё поняла!!! В этой стране всё одинаково решается! – она извлекла из сумки громадный кошелёк, похожий на малинового крокодила, облитого маслом, и выдернула оттуда купюру в сто манатов. – Вот, берите, и чтобы мой сын сегодня же вернулся в игру!

– Это. Что? – Алтай посмотрел на деньги, на женщину и почему-то на Меджида, наблюдавшего за ними из прикрытия. – Вы мне сто манатов предлагаете? Чтобы я вернул участника в команду, из которой он официально выбыл?

– Если сто манат мало, могу двести дать, – брезгливо ответила мать Чингиза, давая понять, что для неё это – не деньги.

– Пойдите вон, – сказал Алтай, глядя на женщину сверху так презрительно, как только мог. «И где их только производят таких», – подумал он с ужасом.

– Что это вы меня прогоняете?! Мало вам?! – она разразилась невнятными проклятьями, и тут Алтай не выдержал и велел четверым дюжим парням-грузчикам (двое из которых по совместительству были чемпионами по вольной борьбе) проводить подальше Чингиза и его родительницу. Она дала достойный отпор чемпионам по борьбе, но сказалось несовершенство техники, она проиграла и напоследок выкрикнула:

– Ничего, посмотрите вы у меня! Я знаю, к кому обратиться!

– Обратитесь к Богу, пока не поздно! – ответил Алтай. Его трясло, он и сам не мог понять почему. Происшествие было неожиданным и достаточно неприятным, но не особенно опасным и уж точно не уникальным – подобное происходило сплошь и рядом. И тем не менее во рту у него толпились ругательства, которые требовалось донести до ближайших ушей. Ими оказались уши Анастасии. Она терпеливо выслушала тираду Алтая, радуясь, что он делится с ней своими переживаниями.

С северо-востока, не ведая ничего об этих жутких событиях, шагали Мари и Шаин, отлично поладившие друг с другом. Шаин придумал использовать шаблон полифазного сна Uberman, и этот сверхчеловеческий режим позволил им остаться бодрыми без долгого привала на ночь. Оператор костерил свою работу и думал, что жена была права, – лучше бы он свадьбы снимал.

Таким образом, они явились на место даже раньше, чем планировали, не торопясь, прошли испытания и забрали сразу все причитающиеся двум командам припасы и подсказки, хотя мысли о сгинувших в неизвестности четверых соратниках омрачили им триумф.

– Тут одно из двух – или они попали в какое-то говно, или они просто придурки, что скорее, – сказал Шаин.

– Или ты неправильно рассчитал расстояние и время, – бесстрастно добавила Мари, изучая волнистую линию горизонта.