Сны об Уэссексе. Фуга для темнеющего острова - [123]

Мы немного поговорили про африммов и сколько их может быть в округе. Парень рассказал, что тот город раньше был укрепленной базой, однако организация оставляла желать лучшего. Недавно патриотические войска провели штурм и разогнали боевиков. Сейчас, правда, они вернулись и вновь заполонили побережье.

Да, сказал я, мне попалось несколько отрядов по дороге.

– Я бы больше опасался патриотистов, – пожал плечами парень. – Для них все, кто не с ними, – враги. А во врагов они стреляют.

Остатки умиротворения, которое мне дало пребывание у четы Джеффри, улетучились. Слова парня, его усталый цинизм и мрачный взгляд на мир разбудили в памяти долгие месяцы скитаний. Вернулись и смешанные чувства по отношению к африканцам – жалость пополам с ненавистью, – страх перед патриотистами и их жестокостью, презрение к никчемным сецессионистам, а также злость на гуманитарные организации. Я посмотрел на море. В это время дня оно приняло тусклый серебристый оттенок с темными росчерками. Многие столетия Великобритания, наш остров, сопротивлялся вторжению извне, формируя тесное, толерантное, немного чудаковатое сообщество с богатыми традициями и легким отношением к истории. Приветливые с чужаками, британцы все же сторонились их с ироничной, но беззлобной насмешкой. В этот раз, однако, массовый наплыв беженцев не прошел бесследно. Толерантность и чудаковатость канули в прошлое, а других способов справиться с коренными переменами наш народ не знал.

Море, спокойное и серебристое, всегда было символом изоляции Великобритании, ее непохожести на другие страны. Оно служило границей между островами и находящимся неподалеку крупнейшим материком на планете. Оно же сделало Великобританию морской державой, распространившей свое влияние, как плохое, так и хорошее, на весь мир. Когда-то ей подчинялась половина Африки. Владения короны, захваченные деньгами или оружием, простирались с севера на юг сплошным красным пятном – так эти территории обозначались на глобусах, стоявших в каждом школьном классе. Когда Великобритания, измотанная двумя европейскими войнами и утратившая статус империи, снова замкнулась в пределах своего острова, мир ненадолго стал лучше, справедливее. Это тем более иронично, что сами-то имперские колонисты искренне преследовали цель насадить во всех отсталых уголках планеты справедливость, честность и предприимчивость по британскому образцу. А потом история совершила очередной виток, и вот уже африканцы в поисках спасения покинули свой материк. Они расселились по всему свету, добрались до каждой страны, но только на спокойном островке с богатыми традициями и легким отношением к истории их появление повлекло за собой хаос.

Отступившее во время отлива море обнажило острые камни, оставив мелкие лужицы, в которых отражалось холодное небо. Скоро начнется прилив, и море вернется. Изменится ли что-нибудь?..

Погруженный в раздумья, я отошел достаточно далеко, туда, где галька уступала место тяжелому песку. Он мокро блестел и был покрыт пеной от медленно накатывавших волн. Вдруг я осознал, что мои вещи остались там, где мы разговаривали с парнем, и поспешил назад. Я же совсем его не знаю, а кроме тех сумок, у меня ничего не осталось.

Парень по-прежнему сидел рядом с моими вещами, даже не притрагиваясь к ним. Когда я подошел, он встал.

– Ну что, решили?

– Решил что?

– Поплывете с нами во Францию?

– Навряд ли, – ответил я. – Не знаю.

– Отплываем завтра из Шорема, с вечерним приливом. Назад не вернемся.

– Хорошо, постараюсь. Всегда хотел побывать во Франции.

– Ни разу не ездили?

– Нет, даже когда была возможность.

Парень махнул рукой на прощание и побрел по каменистому берегу в направлении Уэртинга.

Я окликнул его. Он обернулся.

– Ты слышал что-нибудь про бордель для африммских солдат? – спросил я. – Мне рассказывали, работал где-то неподалеку.

– Ну да, был тут такой.

– Где? Что с ним случилось?

– Его закрыли, когда африммы отступали. Всего несколько дней назад. Не исключено, что вернутся и вновь его откроют.

– Где он? – опять спросил я.

– Недалеко отсюда, минутах в десяти ходьбы. Старая гостиница.

Парень говорил что-то еще, но, охваченный жутким предчувствием, я практически ничего не слышал. Вроде бы в основном там работали белые. Женщины и подростки. При попытках бегства в них стреляли, а тела выбрасывали на пляж, прямо у гостиницы. Отштукатуренное белое здание на сваях, стоит на мысе. Выделяется, такое не пропустишь. Да и смрад разложения, тянущийся от трупов…

Я попятился от парня, чуть не зажимая уши от заполнявшего их оглушительного звона. Ноги сами несли меня в направлении той гостиницы.

Галька уступила место тяжелому мокрому песку, обнажившемуся из-за отлива. Оказавшись возле воды, я заметил, что она вовсе не такая чистая; напротив, она была очень грязная, вся в темных разводах – видно, в нее пролилась нефть или что похуже. От моря тянуло резким запахом дизельного топлива. Песок тоже был покрыт маслянистым осадком, который радугой переливался на свету.

Через пять минут я увидел эту гостиницу, узнал ее по описанию. Когда-то она была типичным курортным отелем в викторианском стиле, теперь на крыше развевались африммские флаги, а на белых стенах чернели лозунги. Я начал подниматься с пляжа в сторону мыса, но скоро заметил, что вокруг ошивается много африканцев.