Сны над Байкалом - [7]

Каждую трехдневку у нас проводились совещания что-то вроде планерок. На первых из них по прибытии на планету было много восторгов и восклицаний. Биологи докладывали о водорослях, геологи — о минеральных богатствах, синоптики — о грозах и воздушных течениях. Все укладывалось в обычные нормы: жизнь на планете существовала на основе углеродного цикла, таблица Менделеева была заполнена геологами вся; синоптики однажды предсказали град, и действительно град выпал!.. Как на Земле! Только Женька Бурмистров вылил на нас ушат холодной воды.

— Боюсь, — сказал он, — что загорать на солнышке нам не придется.

— Почему?..

— Видите ли…

— Ты не юли, — перебил его бортэлектроник Стоян. — Все знают, что за бортом кислорода двадцать четыре процента!

— Видите ли… — Бурмистров не моргнул глазом в сторону Стояна. — Этот проклятый вирус не даст нам вздохнуть.

— Женя!..

— Необыкновенный вирус, — продолжал Бурмистров, — ни на что не похожий.

У него была привычка — тянуть жилы не торопясь.

Но тут он почувствовал, что перегнул.

— Во-первых, — отчеканил он, — вирус в биологической основе имеет не углерод, а железо…

Мы отшатнулись от Бурмистрова. Кремниевый цикл, даже фторный, были бы неожиданными, но все же понятными. Но то, что в основе жизни было железо, не укладывалось в голове. Феррожизнь?!

— Во-вторых, — продолжал Бурмистров, — антибиотики и другие лекарства на вирус не действуют.

Новость не лучше первой.

— В-третьих, — Бурмистров смущенно огляделся по сторонам, — мне кажется, что это инопланетная жизнь. Она совершенно чужда Милене.

Сообщение Бурмистрова вызвало впечатление мол нии, блеснувшей под потолком: молчал, молчал, ну и выкатил! Некоторое время мы не находили слов.

Наконец биолог Частный спросил:

— Ты не ошибся, Женя?

— Вот расчеты и формулы. — Бурмистров протянул биологу бланк.

Тот посмотрел цифры и формулы. Стоян заглядывал в бланк через его плечо.

— Поразительно!.. — сказал Частный.

— Откуда же здесь феррожизнь, — спросил Стоян, — если в океане водоросли?.. Частный пожал плечами:

— Похоже, Бурмистров прав: феррожизнь на планете является инородной.

— Занесена метеоритом из космоса?

— А вдруг не метеоритом?

— Тогда кем?..

Перед этим вопросом пасовали все.

— Уклоняемся в сторону, — сказал капитан. — Если это неизвестная жизнь, надо узнать о ней как можно больше. Бурмистров, что еще скажете?

— Очень мало. Обыкновенные вирусы размножаются на живом субстрате. Этот вирус живет в атмосфере. В океане и в водорослях его нет. С местной органической жизнью он вообще не взаимодействует. И земная антисептика против него бессильна.

— Это хуже, — сказал капитан.

Как ни прекрасна Милена, ее воздух, вода, похоже, что нам придется прозябать в скафандрах.

— А может, вирус не опасен для человека? — спросил добродушный механик Берг. — Мало ли совершенно безвредных вирусов?

— В самом деле, — поддержал Берга геолог Трушин. — Жизнь в океане сродни земной, а вирус на нее не действует, может, он нам не опасен?

Это было соблазнительно. Очень соблазнительно.

Экипаж с одобрением глядел на геолога.

— В человеческом организме находится и железо, — продолжал Трушин.

Один Женька, будто назло, не поддавался общему настроению.

— Может, вирус и безвреден для нас, — сказал он даже, показалось нам, с безразличием. — Но я за абсолютную осторожность.

Опять ушат холодной воды.

— Все-таки, Бурмистров, — сказал капитан, — неужели на вирус нельзя воздействовать?

— Кажется, — ответил Евгений, — вирус с ферроосновой можно ослабить, изменив магнитное поле.

Но при всем желании мы не можем изменить магнитное поле планеты.

Убийственный довод! Но, как бывает, он ожесточил всех, заставил искать обходные пути. Очень хотелось людям настоящего ветра, грозы. Хорошей была планета. На Земле становилось тесно, Марс и Венера для заселения не годились. А здесь… Насадить леса, выстроить города — будет второй наш дом.

— Поставить ряд опытов, — предложил Частный. — Привить вирус водорослям в лаборатории. Испытать его на земных организмах…

— На ком? — спросил в упор Коста Тройчев. — На нас самих?

Частный замялся. Белые мыши и кролики, взятые экспедицией, погибли. Из земных организмов на «Радуге» были только мы, люди. Да еще любимица экипажа ангорская кошка Муфта. Муфта тотчас встала в воображении каждого — зеленоглазая, ласковая. Испытать вирус на Муфте?..

— Возражаю, — сказал механик Берг. — Никаких прививок на Муфте!

— Однако… — Частный протестующе отмахнулся. — С каким результатом мы вернемся на Землю? Или, может, смотаемся за партией белых мышей — и назад?..

Правильно. Но Муфту всем было жалко. Не только потому, что мы к ней привыкли. Кошке, как и нам, надоело жить взаперти: часами она царапала выходной люк, просилась, чтобы ее выпустили на волю.

— Как решим с МуфтОй? — спросил капитан.

Минута прошла в молчании, прежде чем кто-то сказал:

— Выпустим… без прививки.

Так и решили: Муфту из корабля выпустить. Вирус привить водорослям в лагуне и контрольным экземплярам в лаборатории. Если отрицательных результатов не будет, выходить без скафандров.

Нас было на «Радуге» четырнадцать человек. Четырнадцать разных судеб. Были среди нас люди молодые и старые, были веселые и серьезные. Это хорошо, что все разные. Дальние экспедиции комплектуются такими людьми. Каждый мог многое вспомнить и рассказать о себе. Капитан экспедиции Сергей Петрович По пов погибал в пылевом облаке у Проксимы Центавра, два года странствовал, захваченный потоками Леонид. Механик Берг практикантом был унесен взорвавшимся буем, который нашли через шестнадцать месяцев, нашли случайно, уже отчаявшись. Врач Гринвуд до сих пор с содроганием вспоминает эпидемию, вспыхнувшую на «Океане» в середине рейса, когда не было и намека на какую-либо тревогу… Все это были мужественные люди, сильные, чем-то похожие и непохожие друг на друга.