Сны мертвой девушки из Версуа - [7]

Я плавал в океане боли, невидимая электродрель с визгом вкручивалась в мой правый висок – или то доносились беспечные крики детей с детского пляжа, находящегося как раз за кафе?

Соня вдруг замолкла, внимательно на меня посмотрела и залпом допила свой кофе из чашечки-наперстка.

– Господи, Ален, да ты просто живой труп. Наверное, это акклиматизация. Поехали домой.

Не помню, как мы добирались до Версуа, что говорила мне по дороге Соня, о чем они спорили с Лорен по прибытии на место и отчего Лорен все время неодобрительно качала головой. Я ждал счастливого мига – падения на прохладные простыни в комнате с зашторенными окнами. Когда это, наконец, случилось, мое сознание почти угасло, и я совершенно не запомнил ни комнату, в которую меня провели, ни даже кровать, на которую упал, как в облако сна.

Я снова шел – нет, с трудом плыл, раздвигая руками густые, осязаемые облака горячего пара – по улицам городка, но теперь он не был незнакомым. Я знал, что это Версуа и что дверь, к которой я подошел, – дверь в дом тетушки Лорен. Правда, дверь эта была не та, что в первом сне, но сейчас это словно не играло никакой роли. Меня просто вела к этой двери юная рыжеволосая девушка в белом платье, и я знал, что это и есть утонувшая Шарлотта. А может, то была пропавшая Ольга? В этом я не был стопроцентно уверен. Главное, что мы вместе подошли к двери, и кто-то третий за моей спиной снова повторил это слово-выдох: «Здесь».

Чудный вечер в Версуа

Я проснулся под вечер от шума дождя. Осторожно повернувшись, обнаружил, что голова перестала болеть, и это наполнило меня величайшей радостью. В полумраке комнаты я прошел к окну и открыл его, с наслаждением вдыхая живительный озон и свежесть.

В трехэтажном – на несколько семей – доме напротив ярко горели все окна, по дороге за живой изгородью, мягко шелестя шинами, проезжали машины, слышались веселые голоса и смех. Жизнь продолжалась, и атмосфера этой чистенькой цветочной страны – атмосфера жизнелюбия, легкости и радости – наполнила, наконец, мою грудь. Мне захотелось куда-нибудь пойти, поехать, чтобы знакомиться с людьми, слушать их рассказы о себе, чтобы посидеть на террасе какого-нибудь уютного кафе, потягивая горячий кофе, слушая французскую речь, размышляя над своим таинственным сном, предвосхитившим прилет в эту страну. Жизнь прекрасна и полна неожиданностей, главное – чтобы не болела голова.

Я обернулся, и наконец внимательно рассмотрел комнату. Безусловно, это была комната Шарлотты, где жила до своего исчезновения и Ольга. Высокая деревянная кровать, комод с зеркалом, у одной стены – массивный платяной шкаф, у другой – письменный стол и полка с книгами; на полу – тонкий коврик с африканским рисунком. Эта комната всей своей обстановкой, не менявшейся, наверно, с какого-нибудь затертого века, когда здесь жили предки Лорен, навевала покой.

Я ясно представил себе, как нескладная рыжая девушка, лежа на этой кровати с книжкой в руках, время от времени отвлекалась от чтения и смотрела в окно, на луну и звезды. Наверняка она пользовалась торшером, стоявшим слева от кровати, – на длинной деревянной ноге, с абажуром зеленого цвета, украшенным бахромой. Я включил его, и комната стала еще уютнее. В этот момент раздался негромкий, но четкий стук, и тут же дверь открылась, пропуская Соню.

– Ты уже пришел в себя? Боже, как ты нас напугал. Лорен настаивала на том, чтобы вызвать врача, но я-то знаю твою нелюбовь к медицине, поэтому попросту дала выспаться и приготовила зеленый чай.

Она приблизилась, протянула мне чашку чая, и я немедленно его выпил, с благодарностью взглянув на свою целительницу. На ней были темные брюки и алая рубашка, расстегнутая почти до пупка, а губы – ярко накрашены и растянуты в улыбку. Догадайтесь с трех раз, чем мы были заняты ближайшие час-полтора. Впрочем, к расследованию это не имеет никакого отношения.

…В одиннадцатом часу городок утонул в сливочно-нежных сумерках, все звуки словно стали тише и мягче. После ужина, в то время как Лорен занялась загрузкой посуды в посудомоечную машину, мы с Соней отправились прогуляться по улочкам Версуа. После теплого летнего ливня каменные мостовые блестели как зеркало. Мы шли мимо славных домиков, будто игрушечных, в которых, казалось, должны обитать если не сказочные феи, то стопроцентно счастливые люди, у коих просто невозможны никакие неприятности и беды. А между тем у Лорен, к примеру, утонула обожаемая дочь. Диссонанс.

Улочка Дегалье, на которой стоял дом Лорен, полукружием шла от главного проспекта, где находились железнодорожная станция, супермаркет и основные автобусные остановки, к тому же проспекту, но немного ниже, недалеко от поворота на пляж. По одной стороне улочки находились школа, дом директора почты, затем – строительного субподрядчика, Сониной тетушки, пожилого рантье со смешной фамилией Барабану и так далее. Прямо напротив дома Лорен, как я уже упоминал, стоял трехэтажный двухподъездный дом, торцом выходивший на частное владение моего нового знакомца Шарля Монтесье. Его дом – по словам Сони, внушительный особняк в два этажа с французскими окнами – был почти не виден с улицы, во-первых, из-за живой изгороди, аккуратно подстриженной в виде почти двухметровой стены, а во-вторых, из-за целого парка, высаженного на территории этого поместья. Соня также сообщила, что рядом с особняком имеется бассейн, а с обратной стороны – теннисный корт.