Сны чужие - [10]

А спустя почти пять месяцев после похорон матери, неожиданно появился давно, казалось бы, забытый Башкирцев…

Глава вторая

Он понял, что в квартире кто-то есть, едва открыв входную дверь. В прихожей на коврике для обуви лежала черная спортивная сумка, а вешалка была занята подозрительно знакомым темно-зеленым плащом. Из дальней комнаты доносился шум - какая-то возня, перекрываемая глухими ругательствами.

Олег тихо закрыл дверь, разулся и скользнул взглядом по чужой сумке. Молния на ней оказалась наполовину расстегнута и изнутри выглядывала полированным углом давняя семейная реликвия - старинные часы, подаренные на свадьбу родителям еще прадедушкой Олега. Он несколько секунд стоял и смотрел, не веря своим глазам, потом перешагнул через сумку и двинулся по коридору к спальне, чувствуя, как холодеет под сердцем. Странно, но ни одна паркетина, даже самая расшатанная, не скрипнула под ногой хозяина… впрочем, тогда он просто не обратил на это внимания…

Артем Петрович деловито копался в ящиках трюмо, где мама хранила личные вещи и документы. Видимо, именно последние интересовали незадачливого соискателя - по постели были разбросаны бережно хранимые Евгенией Федоровной письма, телеграммы, счета за квартплату, открытки, старые членские книжки и разная другая бумажная мелочь. Здесь же лежала и вытряхнутая до последней иголки "швейная" коробка. Олег криво улыбнулся своей предусмотрительности.

Он нарочито громко шмыгнул носом и холодно уставился на побледневшее от внезапного испуга лицо обернувшегося Башкирцева.

- Потеряли что-нибудь, Артем Петрович?

- Э-это ты, Олег? - тот попытался напустить на себя строгий вид. - Почему ты не в институте?

Олег молчал, разглядывая нежданного гостя хмурым враждебным взглядом.

- Вот, зашел поговорить с тобой.

- Есть о чем? - не сдержался Олег.

- Есть, - Артем Петрович уже пришел в себя и бодрился. - Пойдем на кухню.

Олег неторопливо прошел вслед за ним к кухне, отметив на ходу, что тот даже не удосужился снять при входе ботинок. Артем Петрович, между тем, по хозяйски полез в холодильник, извлек оттуда початую бутылку водки и достал из посудного шкафа пару стопок.

- Садись, - сказал он, опускаясь на кухонный диван-уголок и разливая прозрачную жидкость по рюмкам. - Помянем мать.

Олег пододвинул себе табурет, сел. К водке он не притронулся.

- Серьезный у меня к тебе разговор есть, парень, - Артем Петрович говорил уже вполне уверенно, видно алкоголь придал ему храбрости. - Жаль мне Женю. Ох, как жаль… Я ведь и сам поломался тогда, да тут разве сравнишь… Знаешь, сколько я в больнице провалялся?

- Знаю, - спокойно сказал Олег.

Уверенность Артема Петровича, кажется, слегка поколебалась. Он, как видно, никак не рассчитывал, что убитый горем сын, к тому же не питавший к нему особой любви, станет после похорон матери звонить в больницу и выяснять, не выписался ли еще из травматологии некто Башкирцев, а если выписался, то когда.

- Дома я отлеживался, - поспешно заявил Артем Петрович, - у сестры.

Его глаза как-то странно блеснули… словно зазвенело что-то в воздухе… Олег внезапно понял все, будто своими собственными ушами слышал разговор, который двое вели про него вчера… Будто все мысли и намерения сидящего напротив человека стали для него подобны открытой книге…

- Знаю, - продолжал, между тем, Артем Петрович, - были у нас размолвки и ссоры, но мы ведь оба мужчины, Олег. Мы понимали друг друга… Ведь так?

- Да, - все так же спокойно сказал Олег, - я понимаю.

- Хорошо. Я знаю, что ты обо мне думаешь, парень. Я все знаю и все понимаю… - Артем Петрович налил себе еще рюмку, выпил ее залпом, поморщился.

- Да, понимаю, - он, кажется, сам хотел убедить себя в своих собственных словах, - и все же… Ты мне не чужой человек, Олег. Я хорошо относился к твоей матери и она хотела бы, чтобы я о тебе позаботился…

- Не стоит, - мягко перебил его Олег.

- Подожди, - Башкирцев опять поморщился, - не спеши с выводами. Дай закончить. Я ведь желаю тебе добра. Не хочу, чтобы случилось что-нибудь с тобой. Понимаешь, разные друзья, знакомые, а парень один. Я знаю - Женя бы мне этого не простила…

- Стоп, - Олег решительно поднял вверх правую руку. - Дайте теперь мне сказать, Артем Петрович. Идет?

- Ну… - тот замялся. - Хорошо, Олег. Я тебя слушаю.

- Мне двадцать один год, - начал он, по-прежнему спокойным, но твердым голосом, в котором неожиданно зазвучали стальные нотки. - Я вполне могу сам о себе позаботиться и не нуждаюсь ни в чьей помощи, особенно в вашей. У вас есть своя квартира. На ваше имя записаны дача и машина…

- Она же… - возмутился было Артем Петрович, но Олег жестко перебил его:

- Неважно. Эта квартира принадлежит мне. Все что здесь есть - мое. Ваши вещи давно уже ждут вас в чемодане, в моей комнате.

- Послушай…

- Не перебивайте меня, пожалуйста. Я подхожу к самому главному… Вы больше не имеете никакого отношения ко мне и к моей жизни. Меня больше ничто не связывает с вами. Я не хочу, чтобы вы звонили мне и заходили в мой дом. Оставьте свои ключи в прихожей, забирайте вещи и… - Олег сделал красноречивый жест рукой. - До свидания!

Артем Петрович начал медленно багроветь.