Габриэль отпрянул и в ужасе посмотрел на нее:
— Я сделал тебе больно?
Фрэнки прикусила нижнюю губу, избегая его взгляда.
— Э‑э‑э, не совсем…
Он приподнял ее подбородок, и она увидела в его глазах потрясение и страх.
— Я думал, ты готова. Я слишком поторопил тебя? Извини, я не…
— Ты не торопил меня…
Господи, неужели ей придется произнести это вслух?
В комнате воцарилась тишина.
— Бог мой… — Габриэль побледнел и тяжело сглотнул. — Ты была… девственницей?
Он вскочил с кровати, словно Фрэнки носила в себе какой‑то смертельный вирус. Потом снял презерватив и закрыл глаза на секунду, будто надеялся, что когда откроет их снова, то обнаружит, что ничего не случилось.
Фрэнки села и обхватила руками согнутые колени, внезапно устыдившись собственной наготы.
— Ты говоришь так, словно это какая‑то заразная болезнь.
— Почему ты не сказала мне? Почему? — нервно провел по волосам Габриэль. На его лице отразилось чувство вины. — Я сделал тебе больно.
Фрэнки с трудом сдерживала слезы.
— Потому что мне было стыдно.
— Но чего тут стыдиться?
Она закатила глаза и прикрылась покрывалом.
— Мне двадцать пять. Большинство девушек теряют девственность в подростковом возрасте. А я прождала еще десять лет.
— На это есть какая‑то причина? — Тон Габриэля немного смягчился.
— Не совсем… — потупила взгляд Фрэнки. — Ну, возможно…
Габриэль снова натянул брюки, и звук закрывающейся молнии буквально разрывал тишину. Потом он подошел и, сев на краешек кровати, взял Фрэнки за руку.
— Ты готова поговорить об этом?
Фрэнки шумно вздохнула.
— Когда мне было шестнадцать, я флиртовала с одним парнем. Я влюбилась в него. Отчаянно. Мы начали встречаться, но я случайно услышала, как он говорит одному из своих друзей, что собирается переспать со мной, чтобы потом похвастаться перед всеми. Я была для него всего лишь очередным трофеем. Пережив такое унижение, я больше ни с кем не встречалась.
— Мне жаль, — нежно поглаживая ее руку, сказал Габриэль. — Некоторые парни могут быть настоящими кретинами. Но теперь я чувствую себя кретином, потому что причинил тебе боль. Я никогда не притронулся бы к тебе, знай я…
— Именно поэтому я ничего не сказала. Я боялась, что ты не захочешь заняться со мной сексом. Посчитаешь меня какой‑то неправильной.
— Дорогая, не говори глупости, — возразил Габриэль и положил ей руку на плечо. — Конечно, я бы сначала подумал хорошенько. Но сейчас я чувствую себя ужасно, зная, что сделал тебе больно. Мне стыдно. Если бы я мог прокрутить эти несколько минут назад, я бы поступил по‑другому.
— Мы могли бы включить перемотку… разве нет?
Габриэль вздохнул и убрал от нее руки.
— Мы вернемся к платоническим отношениям. Так будет лучше.
— Платоническим? — выдавила Фрэнки. — Ты серьезно? Неужели я настолько плоха в постели, что тебе противно прикасаться ко мне? — Ее подбородок задрожал, и она прикусила губу.
Габриэль тихо чертыхнулся, снова присел рядом и взял ее руки в свои.
— О, Фрэнки. Что мне делать с тобой? — Он мягко поцеловал ее в лоб и посмотрел в ее глаза, полные слез.
— Ты назвал меня Фрэнки…
Он улыбнулся и убрал прядку волос с ее лица.
— Назвал. — Он взглянул на ее губы и шумно вздохнул. — Дорогая, послушай меня. Между нами ничего не будет. Ни сейчас. Ни потом. Я поступлю неправильно, если…
— Но ты сам говорил, что мне решать, будет наш брак полноценным или нет. — Она вцепилась в его руку. Еще чуть‑чуть, и она начнет умолять его. — Ты сказал, что будешь рад услужить. Слово в слово.
Габриэль слегка покраснел, и в его глазах отразилось мучительное страдание. Он поднялся с кровати и сжал руки в кулаки, словно боролся с желанием потянуться к Фрэнки.
— Пожалуйста, не напоминай мне, что я тогда говорил тебе. Я думал, что у тебя есть опыт в таких делах. Это единственное оправдание моему поведению.
— По‑твоему, я должна была кричать об этом на каждом углу? — зло посмотрела на него Фрэнки. — Эй, послушайте. Я девственница в свои двадцать пять лет. Считаешь, это вызвало бы всеобщее одобрение?
— Извини, — провел ладонью по лицу Габриэль. — Но я думаю, что нам следует остановиться на этом. Сегодня выдался непростой день, и это повлияло на твое решение.
Фрэнки поднялась с кровати, прижимая к себе покрывало.
— Утром мы отправляемся в свадебное путешествие. Или это тоже отменяется?
— Нет. Мы полетим в Марсель, как и договаривались. Смена обстановки пойдет нам на пользу. — Он сдержанно кивнул и вышел из спальни, решительно закрыв за собой дверь.
Фрэнки села обратно на кровать и понуро вздохнула. Похоже, ее ждал тот еще медовый месяц…
Габриэль налил себе выпить и вышел на террасу. Он боялся оставаться в доме. Внутри его шла напряженная борьба между порядочным человеком, которым он себя считал, и темной его частью, которой хотелось послать все к чертям и броситься обратно в спальню, чтобы заняться жарким сексом с Фрэнки.
Ему становилось дурно при мысли, что он сделал ей больно. Он был так потрясен, что едва не лишился дара речи. Он причинил ей боль. Габриэль испытывал к себе отвращение за то, что не был достаточно чутким, что не постарался сделать так, чтобы Фрэнки не стыдилась сказать ему правду.
Это еще раз напомнило ему, что они принадлежали к разным мирам — он осквернил ее чистоту и невинность. Он поступит правильно — правильно и достойно, — если оставит ее в покое. Фрэнки хранила себя для человека, который женится на ней и даст ей то, о чем она мечтала. Чего заслуживала. Он даст ей будущее. Семью. Счастливую совместную жизнь.
