Снова три мушкетера - [33]

Справедливости ради стоит сказать, что большинство горожан, вышедших на улицы Ла-Рошели в ту ночь, не принадлежали к воровской шайке, возглавляемой одноглазым грабителем. Это были мирные обыватели, доведенные до крайности множеством несчастий, как из рога изобилия сыпавшихся на их головы уже более года. Поэтому они и вызывали такое сочувствие мэтра Франсуа Буало, в простоте душевной посчитавшего д'Артаньяна одним из их вожаков. Эти люди не пошли бы на совершение насилия, к которому призывал их одноглазый, поэтому они вскоре разбрелись кто куда, а многие, пройдя квартал-другой, просто опустились на мостовую, не в силах больше двигаться. Большинство же, пошумев, истратило на это весь запас своих сил и возвратилось восвояси.

Однако набралась и группа бродяг, последовавших за одноглазым. Группа вполне достаточная для схватки с ночным патрулем, если бы таковой встретился на их пути. Они бросились вслед за лакеями.

Те сначала ускорили шаги, а потом, видя, что расстояние между ними и их преследователями неумолимо сокращается, сочли за лучшее бросить пустой, как они знали, портшез посреди улицы и унести ноги.

Одноглазый и его сообщники подбежали к портшезу с возгласами ликования, но в это время из-за угла появились стражники ночного дозора, предводительствуемые мистером Джейкобсоном, а в противоположном конце улицы заблестели пистолеты и шпаги небольшого, но, по-видимому, решительно настроенного отряда. Это был сам комендант Ла-Рошели со своими людьми.

— Ну, чего стали, разинув рты! — крикнул одноглазый предводитель. Открывайте дверцы, вытаскивайте ее скорее!

— Назад, негодяи! — гремел голос коменданта, приближавшегося к месту событий.

Наиболее энергично действовал в этой обстановке англичанин. Видя, что он со своими солдатами не успевает к портшезу первым, Джейкобсон вынул из-за пояса пистолет и разрядил его в толпу оборванцев.

— Fire![9] — зычно прокричал он, прислоняясь к стене, чтобы не мешать стрелять своим солдатам.

Прогремело несколько выстрелов, воздух огласился стонами и проклятиями раненых, а кучка бродяг бросилась врассыпную.

— Она здесь! Камилла! — звал комендант, подбегая к портшезу.

— It's all right![10] — удовлетворенно заметил Джейкобсон, засовывая пистолет за пояс.

Комендант рванул дверцы портшеза и издал глухой стон. Портшез был пуст. Впрочем, если принять во внимание все предшествующие события, этого и следовало ожидать.

Но ни Гарри Джейкобсон, ни комендант Ла-Рошели не имели ни малейшего представления о событиях этой ночи, поэтому нам остается признать их полное право на разочарование, если не отчаяние, и посочувствовать им.

— Если эти мерзавцы хоть пальцем тронут ее, я перевешаю их всех, как собак! Собственными руками! — вскричал комендант в бессильном гневе. Goddamn, они бежали к портшезу так же, как и мы. Ни один из этих каналий, как и мы, не подозревал, что девушки в портшезе нет, — произнес рассудительный Джейкобсон спустя минуту.

— Надо отыскать этих трусов, которые несли портшез, — им должно быть известно, где находится Камилла. Как это сразу не пришло мне в голову? произнес комендант.

— Эй, молодцы! — крикнул Джейкобсон, обращаясь к окружавшим их солдатам. — Обыщите все кварталы окрест. Вы должны найти двух лакеев, что несли портшез.

* * *

Этой ночью в Ла-Рошели было неспокойно. Крики и выстрелы доносились до слуха двух стражников, пребывающих в уверенности, что они стерегут д'Артаньяна, тогда как на самом деле они охраняли мадемуазель де Бриссар. Оба с тревогой всматривались в темноту, пытаясь отгадать причину смятения.

Неожиданно темнота сгустилась и приняла очертания мужской фигуры, которая заговорила голосом д'Артаньяна:

— В нескольких кварталах отсюда взбунтовавшаяся чернь напала на портшез мадемуазель де Бриссар. Мне даны полномочия собирать всех солдат, находящихся в ведении комендатуры, потому что мятежники многочисленны.

Один из стражников — тот, который сторожил окно камеры, повиновался и двинулся было по улице туда, куда указывал гасконец. Однако второй, охранявший двери, заколебался.

— Назовите свое имя, шевалье, чтобы в случае необходимости я мог сослаться на приказ офицера.

— Мое имя Гарри Джейкобсон, goddamn, — проворчал д'Артаньян, так как англичанин был единственным человеком в Ла-Рошели, за исключением Камиллы, которого он знал по имени.

— Ну-ка, поближе к огню! — скомандовал солдат, поднося к лицу мушкетера свой фонарь.

Очевидно, гасконский акцент д'Артаньяна мог сойти за произношение англичанина только у глухого.

— Ладно, к огню так к огню, — спокойно проговорил д'Артаньян, бросив мимолетный взгляд, убедивший его в том, что второй часовой исчез в темноте.

— А, дьявол! — охнул солдат, узнавший в мушкетере того, кто должен был находиться за дверью охраняемой им камеры.

— Я вижу, ты узнал меня, любезный, — сказал д'Артаньян, крепко ухватив солдата за горло одной рукой, а другой удерживая его мушкет. — Тем лучше. Как видишь, я по другую сторону дверей. Так вот, любезный: в твоих интересах прислушаться к моему совету. Если ты немедленно не последуешь за своим товарищем спасать мадемуазель де Бриссар, тебе не поздоровится. Тебя будут судить по законам военного времени за то, что ты, находясь на посту, упустил арестанта. Я же предлагаю тебе воспользоваться случаем оправдать мое бегство тем, что ты помогал дочери коменданта избавиться от лап мошенников, которые горланят там, в темноте. Я открою двери камеры и верну ключи тебе — таким образом, твое начальство решит, что тот, кто приказал тебе оставить пост из-за чрезвычайного происшествия, имел дубликат. Что ты скажешь на это, любезный?