Снимая маски псевдонимов - [35]

Так живем и так умрем.

«Этот домик мне знаком…»

Этот домик мне знаком,

Я бывал когда-то в нем.

Здесь гортензии кусты

И цветы, цветы, цветы.

Тут хозяин раньше жил,

Он мне верным другом был

Нет его уж года два,

Но осталась жить вдова.

Мы с ней шкалик разопьем,

Вспомним вместе о былом.

На рюмашке хлеб лежит,

По щеке слеза бежит.

Нет здесь мраморной плиты,

Лишь цветы, цветы, цветы

Памятью о том, кто жил,

Для других он их садил.

«Луг после дождя. Вот и солнце глянуло!..»

Луг после дождя. Вот и солнце глянуло!

Экое богатство — весь в алмазах он.

Брошусь я в него, в это чудо пряное,

Знай, цветочный рай, я в тебя влюблен.

Весь в дожде, в цветах, и пропахший травами,

Возвращусь домой я с думою одной,

Нет, не жаль расстаться было мне с державою, —

Тяжело расстаться с стороной родной.

Возвращусь в Беларусь я стихами…

Я у Красного моря сегодня грустил,

Хотя день был обычен — солнечен, светел,

Может быть потому, что в одной из пустынь

По дороге сюда я аиста встретил.

Я таких на Полесье раньше видал,

В деревнях, на колесах, что гнездами стали,

Сколько раз надо мною он пролетал,

Мы, ребята, всегда их своими считали.

Но откуда он здесь? Оказалось, что вот:

Красноклювые белые птицы

Каждый год совершают такой перелет,

Чтобы в Африке где-то гнездится.

А затем и назад, в свою Беларусь,

Где любовно их буслами кличут,

С остановкой в пустыне, короткою пусть,

Что чужие, в них пальцем не тычут.

Я у Красного моря недолго грустил,

Так подумав: «Я, аисты, с вами

Совершу перелет, хватило бы сил —

Возвращусь в Беларусь я стихами».

В белорусской деревне

В белорусской деревне вам стол непременно накроют,

Угощенья простые, но все ведь от доброй души.

Чем есть в доме накормят и даже напоят,

И покажут всем видом, что гости для них хороши.

А уехав, о слове одном буду думать я: «шчыра»,

Белорусское слово, но ввел бы во все языки.

Эти люди без фальши, и слово без фальши, и мира

Вдруг картина другая, коль эти живут старики.

Знаю, в этой деревне уже никогда я не буду,

Много стран я объеду, и много дорог я пройду.

Только этой душевности, «чырасци» я не забуду.

Отведи Бог, прошу я, от этой деревни беду.

В ягодах

Я чернику с голубикой привечаю,

С детства ягоды любил я собирать.

Так давно в другой стране по ним скучаю,

Но сегодня я в лесах родных опять.

Снова дарят мне они свои подарки —

Ягод сладостный, душистый приворот,

Слаще меда, крепче даже грешной чарки,

Как в помаде, голубой и синий рот.

Лес встает, как встарь, все ввысь зеленым храмом,

Хвойных стен его святое божество.

Будь ты для него Иваном иль Абрамом,

Примет все равно тебя, как своего.

Хоть на миг, на час хочу с природой слиться

И вобрать в себя ее смолистый дух,

Разучиться проклинать людей и злиться,

Поддержать огонь добра, чтоб не затух.

Я чернику с голубикой привечаю,

Словно с детством повстречался я опять.

В ягодах ни лет, ни зим не замечаю,

Видно, годы вправду повернули вспять.

«Я в лесу среди сосен душой оживаю…»

Я в лесу среди сосен душой оживаю,

Не могу надышаться тобой, хвойный рай,

Пусть и редко, но все-таки здесь я бываю,

Кто родился тут, знает, чем мил этот край.

В нем тебя привечают пушистые елки,

И в тени белый ландыш прозрачен и чист.

Попетляешь по тропкам, свернешь на проселки,

В путь проводит тебя птиц непуганых свист.

А в луга попадешь, где некошены травы,

Где кузнечики, бабочки, злые шмели,

Нет в тебе сожаленья о смерти державы,

Но начало твое в сердце этой земли.

Это чувство глубокое носишь повсюду,

И порой сам себе так и не объяснишь:

Побываешь в лесу, словно в храме, и чудо,

Коль оно не свершилось, его совершишь.

Не прощаюсь я с вами, сосенок иголки,

И с тобой, шишки запах, пахучий, лесной.

Мои родичи близкие-сосны да елки,

Там, где пальмы и море, вы тоже со мной.

Пейзаж

Так в этот был пейзаж влюблен

На озере одном,

Что снился по ночам мне он

В спокойствие своем.

Кристально чистая вода

И золотой камыш,

Стремился вновь попасть туда,

Но жизнь не повторишь.

Когда пришел на берег тот,

Увидел: он чужой.

Пожух камыш, растет осот

Над гиблою водой.

И ничего не изменить,

Реальный мир жесток,

Я постарался все забыть,

Вернувшись на восток.

Но в снах своих пейзажа вновь

Восстановил черты,

Так первая живет любовь,

Когда ей верен ты.

Клевера, клевера…

Клевера. клевера позабытых лугов,

Где коса не свистела годами,

Этот запах медовый неброских цветов,

Разнесенных хмельными ветрами

По округе, по ближним полям и лесам,

Он в больших городах незаметен,

Но прорвется из детства к моим адресам,

Как заветная память о лете.

Клевера, клевера позабытых лугов,

Я все чаще о вас вспоминаю,

Когда вижу цепочку скользящих годов,

Что сбиваются в плотную стаю

И летят по маршруту, известному нам,

В край, где будем мы все, без возврата.

Мне успеть бы вернуться к медовым цветам,

Полной грудью вздохнуть, как когда-то.

«Не печалься душа моя, нежная…»

Не печалься душа моя, нежная,

Зряшной радости больше не жди.

Мы, поклонники солнца заезжие,

Разменяли б его на дожди.

Их оставили, ветром гонимые,

Убегая от слез и тоски.

Мы, с надеждою светлой, любимая,

Поменяли леса на пески.

Дети, внуки поднялись росточками.

Им самим разобраться, где жить.

Раскален мир «горячими точками»

И не скоро он сможет остыть.

Серебрятся уже наши волосы,

Ни к к чему нам о прошлом жалеть.