Снежный перевал - [9]

— Не гневайся, бек, правда иногда горька.

— Никогда наша честь и наша совесть не брались под сомнение.

— Жители Карабаглара тоже вам известны. Мы не хотим жить колхозом. Мы жили как мужчины и, если придется, умрем мужчинами.

Вели попытался успокоить старика, но это ему не удалось.

Абасгулубек поднялся. Халил уже стоял рядом с ним. Спокойствие и уверенность в своей правоте были написаны на их лицах. Лишь лицо Талыбова выражало беспокойство и затаенный страх.

Вели остановился подле Абасгулубека и мягко сказал ему:

— Садитесь, бек, не годится обижать хозяев. Отведайте нашего хлеба-соли.

— Мы уже сыты, Вели.

Лицо Вели исказилось от сознания своей невольной вины.

— Не принимайте все близко к сердцу. Когда Кербалай вернется, он накажет его.

— Слуга повторяет слова хозяина. Скажите, чтобы привели наших коней.

— Если Кербалай узнает, что вы уехали, обидевшись на нас, он набьет наши шкуры сеном!

Абасгулубек взял его под руку и отвел в сторону.

— Если ты и вправду хочешь оказать нам уважение, скажи, где находится Кербалай. Я не вернусь назад, пока не увижу его.

Вели был в высшей степени мягким и покладистым человеком. Он клялся, что Кербалай находится в Келаны, что дорогу завалило снегом и очень трудно проехать через горы. Абасгулубек почувствовал симпатию к этому парню.

Вели наконец нашел возможным спросить то, что уже давно вертелось у него на языке.

— Вы приехали бёз оружия?

— Вели, мы приехали как друзья, не как враги.

Тот, извинившись, прошел в соседнюю комнату и тотчас вернулся назад. В его руке была винтовка. Он протянул ее Абасгулубеку:

— Моя — пятизарядная. Возьмите, понадобится. Сейчас зима, дорога лежит через горы, леса; вокруг шныряет много всякого зверья.

Никогда Абасгулубек не чувствовал себя таким беспомощным. Он положил руку на плечо Вели, стараясь скрыть горечь.

Старик, который за едой спорил с Абасгулубеком, и тут не преминул поддеть его:

— Ну и время! Кто бы мог представить Абасгулубека без оружия? И у него выбили из рук винтовку.

— Вы все скоро будете ходить без оружия, — эти слова произнес молчавший все время Талыбов. — Какая польза вам от него? Па что оно вам? Если ты крестьянин, то держи в руках серп, а если рабочий — молот.

— Как же, сынок, надейся! Скорее верблюд пройдет через игольное ушко, чем мы сложим оружие.

Абасгулубек погладил ствол принесенной Вели винтовки. Словно этим движением он хотел выразить Вели свою признательность и симпатию. Казалось, он гладил не винтовку, а голову парня. Но через мгновенье он взял Себя в руки и, осторожно отодвинув от себя оружие, повернулся и вышел из комнаты. На веранде Расул уже держал в руках его шинель. Он оделся, застегнувшись на все пуговицы, и, спустившись вниз, вскочил на коня. В тот же миг он принял удобную позу, приосанился, взял в руки поводья — и снова превратился в знакомого всем храброго и непоколебимого Абасгулубека. Конь под ним пританцовывал, казалось — спешил унести своего седока подальше из этих опасных мест.

— До свиданья, Вели. Мы едем в Келаны.

— Счастливого пути.

Они проехали по заснеженной улице меж глинобитных домов и выехали за село. Гнедой Абасгулубека шел впереди.

***

Кербалай Исмаил и Гамло поехали в село Келаны не по окольной, удобной дороге, а напрямик, через дремучий лес Хосрова, и, перевалив гору, когда неяркое солнце уже в последний раз показалось над горой и спряталось наконец в облаках, достигли села. В пути они договорились, приехав в село, допросить арестованных и решить их судьбу.

До сих пор Кербалай откладывал это со дня на день. Гамло не понимал, почему Кербалай медлит, и оттого зло выговаривал:

— Для нас назад пути нет. Мы враги нового правительства. И что бы ни случилось, останемся врагами. Заверяю тебя: если мы попадемся им в руки, они сотрут нас в порошок. А почему мы медлим? Сколько можно ждать? Теперь ничего не изменить.

В душе Кербалай соглашался с этими доводами. Главное — не падать духом и делать свое дело.

В центре села, рядом с мельницей, стояло высокое здание, сложенное из речных камней. Во дворе этого дома толпились вооруженные люди. Это были его люди, и Кербалай увидел, что, прежде чем выбежать встречать их, они побросали игральные карты.

— Ну, как держитесь? — спросил он встречающих.

— А что держаться, хозяин, едят, пьют, спят, — ответил за них Гамло. — И дула ружей у них скоро заржавеют.

Зульфугар, невысокий, плотно сбитый парень, прозванный Медвежонком, смело вступив в разговор, спросил:

— Хозяин, извините, но я не понимаю, как это большевики смогли свалить Николая, который правил триста лет?

Вопрос не понравился Кербалаю. Он поднял глаза, внимательно посмотрел на Зульфугара. Под его взглядом Зульфугар словно стал еще ниже. Но все равно надо было отвечать парню.

— Николай своими руками разрушил свой трон. Еще никто не стрелял из пушек по святыне ислама — Кербале, а Николай это сделал! Я видел своими глазами. Но пушки, которые могут разрушить села, города, смогли выбить из священного дома имама лишь три кирпича... Правда, теперь, сколько ни стараются, никак не могут вставить их обратно...

Простоватый Зульфугар не мог скрыть своей радости и воскликнул: