Снежный мальчик - [3]
– А что это за потаенная страна такая?
– Ну… надо полагать… Не знаю я, что надо полагать! Отвяжись!
– Нет, пожалуй, я все-таки тобой отобедаю, – сказал Ром и нарочито облизнулся.
Булка вновь попыталась вырваться, но, убедившись, что это ей не по силам, смирилась.
– Ну, хорошо, прости меня за грубость, – сказала она. – Это все от моих расстроенных нервов. Готова продолжить ответы на твои вопросы. Итак, ты поинтересовался, почему я хожу в платке. Что ж, отвечу. Я хожу в нем, потому что он… Нет, это тайна. Не скажу.
– Что ж, попробую сам узнать, – Ром сорвал с булки платок и увидел, что от нее откушен изрядный кусок.
Булка сразу потемнела, и стала содрогаться в рыданиях без слез.
– Ну что ты, успокойся, я не хотел тебя обижать. Просто ты ведешь себя довольно непоследовательно. Согласись, непоследовательное поведение редко кому нравится.
– Что мне делать? Что мне делать? – застонала булка.
– Да что, собственно, случилось? – Ром рассердился. – Хватит наводить тень на плетень!
– Здесь нет теней, – булка всхлипнула. – И не сжимай меня так сильно. Если ты меня отпустишь, я, честное слово, не убегу и расскажу все по порядку. Тогда тебе сразу станет стыдно, ведь ты обижаешь несчастнейшее существо!
Ром положил булку и, усевшись от нее на расстоянии вытянутой руки, приготовился слушать. Булка в свою очередь поправила платок, так, чтобы скрыть укушенное место (любопытно, что поправила она его без помощи рук, которых у нее, как и у всех других булок не было, и чем поправила – непонятно) и начала свой рассказ.
– Как известно, хлебобулочные изделия отличаются от людей, – сказала она и сделала паузу, чтобы у слушателя было время по достоинству оценить ее мысль. – По крайней мере, булки появляются на свет иначе, чем люди. Когда-то я была зернами, качавшимися на высоких крепких стеблях. Это было прекрасное, романтическое время! Только представь – голубое небо, молодой ветер и поле до самого горизонта. Да, это было незабываемое время моего отрочества. Но однажды на поле пришли люди. Они пели веселые песни. Что-то вроде: "Пахнет ржище спелым хлебом, и поет о жизни звонко каждый колосок". И с такими-то вот песнями, они срезали под корень все поле! Какое чудовищное лицемерие! Могли ли петь радостные песни о жизни обреченные колосья? Они стояли молча и ждали последнего удара. Они презирали людей за их глупость и равнодушие к чужой боли. Палач надевает на свою голову колпак, чтобы его не узнали. А наши палачи улыбались, пели лживые песни от нашего имени и подмигивали женщинам, которые им охотно отвечали тем же.
Ром нахмурился.
– Не стоит, – сказала булка. – Я рассказываю об обычных людях, а ты совсем другой, ты снежный. К тебе у меня нет никаких претензий. Итак, если не возражаешь, я продолжу. Потом люди скрутили проволокой стебли и бросили их в поле, а нас, зерна, ссыпали в сарай. Среди нас не было никого, кто уже проходил этот путь, и поэтому мы с тревогой ждали, что будет дальше. А дальше было все буднично и просто. Время от времени в сарай приходили люди и забирали нас частями. Мы гадали, куда именно и не могли отгадать. Но хуже всего было ночью. В сарай приходила старая отвратительная мышь и ела нас, ела. "Всех вас сожру", – говорила она, посмеиваясь, и усы ее блестели при лунном свете.
– У нее блестели усы? – Ром встрепенулся. – У нашей учительницы тоже были блестящие усы. Она учила нас писать. А если, кто делал ошибку, она била по пальцам линейкой. Наклонялась и била. И вот тогда-то усы ее и блестели. К нашему счастью, она скоро перешла работать в газету.
– Что, у нее были длинные усы? – поинтересовалась булка.
– Нет, такие коротенькие, черные. Над верхней губой.
– А у нашей мыши усы были на щеках. И предлинные. Впрочем, не хочу даже вспоминать о ней. Вскоре мы поняли, что жизнь – вещь капризная и всегда разная. Сегодня ты радовался солнышку, а завтра, глядишь, тебя стерли жерновами и сделали муку. Ну, потом были другие малоприятные процедуры, и в конце концов я стала булкой. "Что ж, – подумала я. – У каждого своя судьба. Если мне суждено было стать булкой, то я не уроню своего звания. Пусть меня едят, если жизнь распорядилась таким образом". На съедение я попала в хорошую добрую семью. Подтянутый молодцеватый отец, ласковая заботливая мать и два румяных веселых мальчика. Быть съеденной такой семьей – большая удача. Некоторые булки, как я потом узнала, попадают в немытые руки и на грязные липкие столы.
Меня положили на великолепный обеденный стол среди разнообразной снеди. В фарфоровой кастрюльке дымился борщ, рядом стояла укутанная полотенцем, чтобы не уходило тепло, кастрюля с картошкой. В тарелочках лежали салаты из овощей и рыбок. На белой накрахмаленной скатерти блестели серебристые вилки и ложки и длинный отточенный нож.
Мать разлила по бокалам сок и вышла, чтобы звать всех к столу. Я приготовилась к неизбежному и, чтобы не дрогнуть в последнюю минуту, стала вспоминать родное поле и, как мне было там хорошо. И вот тут-то… Тут-то это и случилось. Занавески раскрытого окошка раздвинулись и в комнату прыгнуло странное существо. Человек – не человек, зверь – не зверь. Больше всего оно было похоже на одного из тех рокеров, которые однажды с ревом и улюлюканием проезжали мимо нашего поля. Черная в железных заклепках куртка, длинные нечесаные волосы, перчатки с грубыми раструбами. Существо, тихонечко насвистывая, прошлось туда-сюда и с нахальством посмотрело на меня. Я, как и полагается добропорядочной булке, сделала вид, что в упор не вижу это наглое создание. Между тем оно схватило меня со стола… – тут булка запнулась и продолжила дрогнувшим голосом. – …схватило, откусило от меня кусок и небрежно бросило на стол. Потом на ходу хлебнуло сока и выпрыгнуло в окно. Что мне было делать? Вот-вот должны были войти люди. "Э-э", – сказали бы они, – что это за булка лежит на нашем столе?! Мы покупали хорошую, а эта – с оторванным боком! Куда нам такая негодная!" Я поняла… – тут ее голос снова дрогнул. – Что у меня нет больше чести. И достоинства тоже нет. Ни минуты не могла я оставаться в этом доме. Схватив висевший на стуле платок, чтобы скрыть свой позор, я выпрыгнула в окно и пустилась, куда глаза глядят. С тех пор вот и скитаюсь.
Иронический смысл названия рассказа Дениса Гуцко «Мужчины не плачут» раскрывается по ходу повествования о судьбе женщины, вечно покидаемой легким на измены мужем. Какое-то время она находит утешение с героем курортного романа, но в конце концов все возвращается на круги своя: любовник уходит в свою семью, муж — в свою.Рассказ Евгения Новикова «Любовница белого облака» — о грезах молодой замужней женщины, жены ревнивого капитана — завершается комичной сценой: муж врывается в пустую спальню в поисках несуществующего любовника.
«…Когда я лежал, погружаясь в сон, он забирался на меня, как на плывущее по реке в ночной мгле дерево, и мурлыкал, мурлыкал, мурлыкал. Сначала – громко, потом все тише, тише, тише. Может, он воображал, что вместе со мной уплывает в наши общие сны, а может, колдовал. Хотел, чтобы я стал маленьким. Если бы это случилось, кот наверняка бы меня загубил и съел.Ну что я был бы по сравнению с ним? Он одним прыжком взмахивал на двухметровый холодильник. А сколько усилий потребовалось бы мне, чтобы залезть на холодильник, если бы я был размером с кота? Как бы я пыжился, сколько бы пота пролил? Мне бы понадобилось, пожалуй, альпинистское снаряжение, чтобы преодолеть высоту, на которую мой кот взлетал в один миг…».
«От Иванкина всегда пахло оружием, потому что он был капитаном и частенько упражнялся в стрельбе из пистолета. Кроме того, Иванкин обожал скрипеть ремнями и сапогами и есть донельзя горячую пищу. На завтрак Вера раскаляла ему в железной миске щи, а к ужину подавала клокочущую на сковородке курицу…».
«Внезапно заводской вахтёр Рома Чеканов стал владельцем замка в Норвегии. Впрочем, слово «внезапно» тут, пожалуй, не совсем уместно: у Ромы и прежде были предчувствия, что в его жизни когда-нибудь произойдёт нечто невероятное. Эти предчувствия иной раз «позвякивали» в бытовых обстоятельствах его жизни, как бутылки в сумке весёлого бродяги…».
«…Да, вовсе не дураком был Сергей Ильич Кузеванов, а очень даже умным и полезным для своего семейства человеком. И ошибались те, кто считал его ненасытным хапугой-коррупционером, плюнувшим ради личной выгоды на людей. Конечно же, не ради денег старался Кузеванов, а, как многие люди пенсионерского возраста, ради интонации близких. Ведь если нет у человека на склоне его дней ничего за душой – ни денег, ни недвижимости, – то какой интонации он может ждать от близких? «На тебе твой суп!» – грубым голосом скажет ему супруга.
«Молодой человек, а это был не кто иной, как поручик Ржевский, спавший на кушетке, открыл глаза, потер их и протяжно протянул: «Фу-у-у!» Затем он пробормотал «надо ж такому присниться», сел и огляделся. По всей комнате была разбросана одежда: там сюртук, чуть поодаль порты, а на комоде – сапог, точно чучело некоего неведомого животного. Поручик повел глазом и заметил подле ножки кушетки алый дамский бант на серебристой щегольской прищепке…».
Писатель-фантаст Михаил Евгеньев видел сны о жизни чародея Костóнтиса. В один из дней маг оказался в другом мире, а сам Михаил вынужден был принять управление телом на себя. С тех пор его звали Мих-Костóнтис. Вселенец в попаданце оказался на иной планете, где люди до сих пор воевали холодным оружием. Тут имелись порталы, через которые иногда приходили демоны. Для того чтобы выжить в непростых условиях, Михаилу пришлось вспомнить то, чему его учил постановщик трюков каскадеров и не только он…
История Хенга, сотника Ханьской империи эпохи Древнего мира, начавшего жизненный путь крестьянином. Хенг не подозревает о своих скрытых способностях, но однажды становится одним из участников большой Игры под названием «Останется только один». Но не всё просто и очевидно. Обычный житель Древнего мира поверил бы в стандартную байку для новых Игроков, но не двуживущий — редкий участник Игры. Он докапывается до правды и не собирается играть по правилам Игры, но на его мнение всем фиолетово…
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Жизнь и новые приключения старых и совсем новых героев в мире меча и магии. ВНИМАНИЕ: присутствует нецензурная речь и сцены категории 18 +.
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Два друга Станислав Грохотов и Алексей Краснов решили исследовать один из коридоров калининградского форта номер три, известного так же под именем «Король Фридрих 3» и оказались попаданцами в Кенигсберг 1914 года. Что же им делать? Конечно же попытаться предотвратить революцию. И для этого создан отряд под очень говорящим названием «Белая стрела».