Снежинка - [58]

— Дебби! Что за хрень? Что с тобой?

Схватив за локоть, я выдернула ее из толпы курильщиков.

— Со мной-то все нормально, это ты себе захапала все проблемы и несчастья.

— Ты что, смеешься над... Ты единственная, кому я рассказала о своем психическом заболевании.

— Ты единственная, кому я рассказала о своем психическом заболевании, — передразнила я, размахивая руками.

Она уставилась на меня, как на незнакомую.

— Тебе прямо не терпелось рассказать мне о своем психическом заболевании, — продолжала я. — Но это просто очередная разводка на деньги! Ты заплатила врачу^, чтобы он сказал тебе, что ты особенная. Печальная и модная. Ты настолько полна мрака и света, Ксанта! Ты такая сложная! Такая многогранная! А не просто смазливая девчонка.

— Депрессию не выбирают, Дебс, — дрожащим голосом пролепетала Ксанта.

— Иди ты знаешь куда? У тебя уже и так все есть, но ты все равно недовольна. Мне плевать, сколько денег ты тратишь, чтобы испортить себе жизнь. Ты гребаная снежинка, Ксанта, — сказала я, отходя в сторону. — Просто снежинка, и все.

Пелена снега и алкогольный туман сделали мир нереальным. Холода я пока не чувствовала, хотя пальто осталось на сиденье в закутке. Я брела домой, оставляя шум паба позади. Участники марафона превратили снег на дороге в коричневую слякоть.

К воротам мне навстречу выбежал Джейкоб, но я отпихнула его прочь. Порылась в сумке в поисках ключа. Раньше мы никогда не запирали дверь, но в последнее время мама стала всего опасаться. Я вставила ключ в замок, но он не поддался.

— Еще чего! — простонала я.

Я обошла дом. Трейлер тоже оказался заперт. Раньше он никогда не запирался. Билли говорил, что поставит замок, когда у него появится что-нибудь достойное внимания грабителей. Теперь мне казалось, он сделал это нарочно, мне назло.

Я забралась на крышу и легла на спину. Мои веки отяжелели, и я начала замерзать. Холод полз по ногам в живот. Мне представилось медленное погружение в море — солнечная зона, сумеречная зона, полуночная зона, бездна... хадальная зона, Аид, царство зимней владычицы Персефоны.

Внутри

В трейлере вдруг закашляли. Раздался грохот. Наверное, внутри что-то упало. Мои ногти царапнули лед на его крыше. Я посмотрела на свои ладони. Они очень красные, но холодно мне не было. Казалось, мое тело парит в снежном шаре, полном белого вина. Я поднялась, пытаясь настроить свое плавающее зрение по линии горизонта, уставилась вдаль на голубоватый свежевыпавший снег, упиваясь великолепным мгновением свободы, когда выпивка торжествует над реальностью. «Оно того стоит, — думала я. — Хотя бы ради таких минут стоит пить».

Меня мучила жажда. Спрыгнув с трейлера, я набила рот снегом. Он обжег мне язык, и я его выплюнула.

Из трейлера все еще доносился какой-то шум. Я вспомнила про ежа. Может быть, он сбежал из коробки? Дверь по-прежнему была заперта, так что я соскребла с окна лед и, вглядевшись в пятачок чистого стекла, увидела, как раскачивается туда-сюда одно из дядиных твидовых пальто. Еще немного расчистив стекло, я отступила от окна. И увидела ладонь.

Ладонь принадлежала Билли. Он висел на потолке, не касаясь ногами пола. Раскачивался туда-сюда, туда-сюда.

— Билли! — Я стала колотить кулаками в окно. — Билли!!!

Я огляделась, ища, чем бы разбить стекло. Меня трясло. Но ничего не было. Ничего.

А потом из-за трейлера опрометью выбежала мама с молотком. Она дернула за дверную ручку.

— Заперто! — крикнула я, но она уже бежала к окну.

— Отойди! — Мама ударила молотком в окно. Разбила первый слой стекла, потом второй, пока дыра не увеличилась настолько, чтобы в нее можно было пролезть, и стала протискиваться сквозь острые края, раня себе ладони и лицо. Подтянувшись на руках, она забралась внутрь, встала и перерезала веревку. Билли рухнул на пол.

— Я позвоню в скорую! — крикнула я.

— Они не приедут в снегопад.

Я позвонила Ширли, но ее телефон сразу переключился на автоответчик.

— Не входи, — сказала мама.

— Он жив?

— Оклемается.

— Не ври.

Я наполовину влезла в окно, но мама вытолкнула меня наружу. Я повторила попытку, но на этот раз она схватила меня за ладони и сжала их, пока к ним не вернулась чувствительность. Нас обеих трясло. Она смотрела на меня, закусив верхнюю губу. Подбородок у нее дрожал.

— Я сказала, не входи.

И я осталась снаружи.

Я ходила кругами. Джейкоб наскакивал на меня с визгом. Понял: что-то случилось. Я не могла стоять на месте и не могла думать. Думай. Я посмотрела в поля и бросилась бежать.

* * *

Рассерженная Ширли отодвинула засов паба.

— Билли! — в истерике тараторила я. — Он повесился! Он умирает. Он умер.

Мы с Ширли и Марком бросились назад через поля. Ширли задавала вопросы, но я не могла на них ответить.

— Но скорая не доберется сюда по сугробам, — повторяла она.

— Я знаю, я знаю, я знаю, — повторяла я.

Дверь трейлера была открыта. Когда мы ворвались внутрь, мама усаживала Билли в кресло.

— Иисус, Мария и Иосиф! — прохрипел он. — Что вы здесь делаете?

— Живой! — Я потянулась его обнять, но он отмахнулся.

— А что мне сделается? — ответил он, глядя мимо меня на Марка и Ширли. — Отлично выглядите, ребята.

Ширли была в ночной рубашке, а Марк — в трусах и куртке. Оба смотрели на осколки стекла на земле, веревку на полу и борозды у дяди на шее. Он поднял воротник пиджака, чтобы их прикрыть. — Не буду вам мешать, — пробормотала мама и, протиснувшись мимо Ширли, вышла из трейлера.