Снег в июле - [70]

— Но ведь это незаконно — принимать недостроенный дом. Да еще составлять акт государственной комиссии. Так или нет?

— Вообще говоря…

— Отвечайте прямо, — прервала его Нина.

Важин прошелся по комнате, остановился напротив Нины.

— Да, незаконно.

— Какое же право имеете вы, руководитель, призванный оберегать законы, первым нарушать их? Кто вам дал это право?

В комнате стало очень тихо, даже председатель комиссии перестал заполнять бланк.

Важин не спеша заглянул на улицу и, когда обернулся, уже улыбался.

— Я мог бы, Нина Петровна, прекратить этот разговор, особенно если учесть, в каком тоне вы его ведете, но, так уж и быть, доведем его до конца. Скажите, а разве вам не приходилось для пользы дела нарушать правила?

— Приходилось.

— Вот и я нарушаю их, для пользы района. Сейчас заканчивается полугодие, если мы не зафиксируем, что дом принят, он перейдет на следующий квартал и жители района потеряют восемь тысяч метров жилья. Минутку! — Важин поднял руку, предупреждая реплику Нины. — Позвольте досказать до конца. Подписав сейчас акт, мы спасем площадь для района. Кроме того, может быть, вам неизвестно, акт государственной комиссии председатель не выдаст до тех пор, пока дом не будет закончен. Так, Леонид Николаевич?

— Совершенно верно.

— Выходит, есть серьезная гарантия.

— Я думаю, Нине Петровне сейчас все должно быть понятно. Ну, а если не ясно, — Лисогорский развел руками, — тут уж ничего не поделаешь.

— Нет, все это не так. Все не так! — оставив без внимания реплику Лисогорского, Нина обращалась только к Важину. Еще совсем недавно она думала, что главный противник — Лисогорский. Сейчас поняла: именно важины возвели в систему приемку незаконченных домов. Она должна раскрыть все эти махинации, повлиять на комиссию. Только спокойно, главное спокойно.

— Игорь Николаевич, зачем вы тут стараетесь прикрыть интересами жителей района вашу личную заинтересованность любыми путями, даже незаконными, выполнить план? Ведь интересы новоселов заключаются именно в том, чтобы получить квартиры высокого качества, без недоделок. Вы же толкаете комиссию принять неоконченный дом, а потом, когда акт будет подписан, в спешке кое-как закончить, оставляя скрытые и явные недоделки.

Она несколько секунд помедлила.

— Я прораб. Мне и моим рабочим больно на все это смотреть. Обращаюсь к членам комиссии, к председателю, посмотрите, что получается: миллионы людей, и в том числе жители нашего района, получают от государства отдельные квартиры, бесплатно и практически пожизненно. Им бы радоваться, быть счастливыми, а из-за недоделок, брака они огорчаются. А строители? В каких трудных условиях они возводят дома? Им бы получать за свой труд благодарность, а они слышат попреки. Уже все чаще слово «строитель» ассоциируется со словом «халтурщик». Разве все это не ясно? Так неужели один человек, даже облеченный властью, может заставить вас совершить неправедное дело! — Она вдруг улыбнулась. — Семен Владимирович, ведь когда в районе случилось тяжелое инфекционное заболевание, вы не побоялись лично изолировать больного. Ведь так, все это знают.

Санитарный врач улыбнулся:

— Кажется, так.

— А вы, лейтенант Ковярин, ведь до училища были простым пожарным. Говорят, лихим были, не боялись огня?

Лейтенант тоже улыбнулся:

— У вас вроде на каждого члена комиссии заведено досье.

— Вы, Роман Павлович, я открою тут секрет, ведь вы дали слово не принимать незаконченный дом. Так или нет?

— Ы-м-м! — промычал архитектор, что можно было понять и как подтверждение, и как отрицание.

— Вы, Анатолий Иванович, занимаетесь в райисполкоме жалобами. Что же их, мало? Нужно еще, чтобы жильцы этого дома засыпали вас заявлениями. Так что, товарищи? Я не верю, что вы боитесь…

Быстро вошел Поляков. Мирон Владимирович встрепенулся:

— Ну как?

— Корпус в приличном состоянии. Будем принимать, — бодро сказал Поляков.

— Молодец! — одобрил Мирон Владимирович.

Поляков взял со стола акт государственной комиссии, пробежал его глазами.

— Ну что, будем подписывать? — спросил он Важина.

— Да, подписывайте! — глухо сказал Важин.

Поляков не спешил. Этот момент Важин должен запомнить. Наверное, не так уж далеко то время, когда Мирон уйдет на пенсию, ему уже шестьдесят, тогда Важин вспомнит, кто так решительно помог ему в трудный момент.

Поляков нагнулся над столом и подписал акт.

— Почин дороже денег, — многозначительно сказал он и подул, чтобы просохли чернила.

Вторым подписал представитель райисполкома Рюмин. Акт несколько секунд лежал на столе, никто его не брал.

— Кто там следующий? — спросил Важин.

— Представитель проектной организации. — Поляков положил акт перед архитектором.

— Но… э-м-м! — Архитектор пожал плечами, силясь придать своему лицу недоумевающее выражение, но улыбка так и осталась на его лице. — Я бы… но руководитель мастерской запретил принимать незаконченные дома.

— Если б не запрет, вы, как я понимаю, подписали бы акт? — спросил Важин. Он уже справился со своим волнением, и голос его звучал, как всегда, холодно, с оттенком угрозы.

— Ну-у-у! — уклончиво произнес архитектор.

— Хорошо! — Важин подошел к телефону, набрал номер. — Борис Борисович?.. Здравствуй, Важин говорит… Твой архитектор не подписывает акт госкомиссии… Да, четырнадцатый… Ерунда все это. Прикажи ему подписать!