Снег в июле - [69]

Лицо председателя оставалось невозмутимым, но он уже знал, что эта милая особа, которая всем строит глазки, в том числе и ему, сейчас угробит приемку корпуса по первой статье.

И в самом деле, к заказчику, архитектору, которые требовали отложить приемку корпуса, присоединился санврач, вот уже поднял руку пожарный лейтенант. Председатель по лицу лейтенанта видит, что он берет сторону прорабши. И чего они взбеленились? До сих пор строители всегда канючили, чтобы поскорее принимали дома, а тут… и представитель райисполкома куда-то отлучился.

После выступления лейтенанта прорабша взяла листик бумаги, очень мило и доброжелательно спросила:

— Разрешите написать небольшой акт, что комиссия не смогла принять корпус.

Председатель молчал. Его начальник, внешне такой милый и приветливый, а на самом деле холодный и жесткий, изничтожит его, если дом не примут. Но выхода не было.

— Пишите, — хрипло сказал он.

Проклятая прорабша ко всем своим улыбочкам добавила еще одну, специально для него. Она взяла листок. Быть бы ему, Возникову, опозоренным на вечные времена, но тут дверь распахнулась и в комнату быстро вошел Важин, за ним Алешкино начальство, Мирон Владимирович, и Лисогорский. Они поместились на скамейке у стены, Важин остался стоять посередине комнаты.

— Ну, что у вас тут? — недовольно спросил Важин. — Оформили уже акт государственной комиссии?

— Нет, — председатель комиссии привстал.

— Что же вы тянете? Заполняйте!

Председатель комиссии придвинул к себе акт.

— Корпус вроде хорошо сделан? — уже мягче спросил Важин. — Рюмин, чего вы там прячетесь? Как вы считаете?

Рюмин появился в дверях.

— Вроде…

— Что «вроде»?

— Хорошо.

— А отделка отлично, — добавил Лисогорский.

Важин подошел к окну и заглянул на улицу.

— Пекло-то сегодня какое, а вы тут сидите, дискуссии развели. — Он улыбнулся. — Ну, кто хотел сказать? Давайте, только коротко.

Алешка встал.

— Я хочу сказать. — Вот когда пришло время рассчитаться; как ни ловок Важин, но сейчас никуда он не денется. — Дом не закончен, вон на четырех страницах, председатель локотком прижал, недоделки записаны. Я тут уже говорил и сейчас повторю: на акте госкомиссии свою подпись не поставлю и всякий нажим считаю незаконным. Вот так! — Алешка сел.

Важин прошелся по комнате, остановился напротив Алешки.

— Нажим? Почему на вас будут нажимать? Кто вы такой?

— Я член государственной комиссии. А вот кто вы, позвольте узнать?

— Мирон Владимирович, разъясните кое-что товарищу Кусачкину.

Мирон Владимирович почесал лысину. Ему, видно, было очень неловко, но под настойчивым взглядом Важина он чуть приподнял пухлую руку:

— Тут, Алексей Васильевич, недоразумение получилось. Вы где были утром?

— Я? У Петра Ива. А что?

— Петр Ива — это, наверное, управляющий трестом?

— Ну да.

— Не знаю, какие дела заставили вас к нему ехать, но утром я подписал приказ: представителем заказчика сюда назначен Поляков.

— Почему вдруг? — возмутился Алешка.

— Видите ли, вы еще домов не принимали, можете наделать ошибок. Поляков человек опытный, его не проведешь; он, правда, опоздал, сейчас осматривает дом…

— Но… но… — от возмущения Алешка утратил речь.

Мирон Владимирович почувствовал себя увереннее. Он даже улыбнулся:

— Вот так, мой друг, ничего не поделаешь. Государственная комиссия — дело серьезное… Леонид Николаевич, прошу вас это учесть.

— Ясно. — Председатель комиссии вынул из портфеля список.

— Фамилия? — спросил он.

Мирон Владимирович покровительственно улыбнулся:

— Я же говорил — Поляков.

— Имя, отчество?

— Вы ведь его знаете.

— Имя, отчество?

— Георгий Дмитриевич.

— Так! — Важин снова подошел к окну. — Жара, я вам скажу… Ну, кто еще хочет выступить?

— Позволите?

— Конечно, Роман Павлович.

Архитектор встал.

— Понимаете, — начал он, улыбаясь своей гипсовой улыбкой. — Никогда я еще не видел такой хорошей отделки, как на этом доме. Думается, когда корпус будет закончен…

— А вы сомневаетесь в этом? — прервал его Важин.

— Нет, конечно… не сомневаюсь. Но… если бы отделка была закончена, можно было бы принять дом на «отлично».

— А не много? — спросил Важин.

— Во всяком случае, я предлагаю за отделочные работы поставить «отлично». — Архитектор явно избегал смотреть на Нину.

— Ну что ж, может быть, и так… А вы как считаете? — Важин вдруг повернулся к санитарному врачу.

— Я?.. Я проверил вентиляцию в кухнях и ванных — работает.

— Значит, вы за приемку корпуса? — санэпидстанция района находилась в ведении Важина. Тут он мог не церемониться.

— Послушайте, как вам не стыдно! — вдруг негромко произнесла Нина.

Важин обернулся.

— Это вы мне, Нина Петровна?

— Ведь единогласно было решено: государственную комиссию отложить. А вы ловчите, заставляете людей отказаться от принятого решения.

Очень все это было неприятно. В другой раз Важин, может быть, и уступил бы, ведь он хорошо помнил разговор в парке. Но сейчас решалось выполнение квартального плана района, по сути, это был экзамен ему, новому заместителю председателя райисполкома, отвечающему за строительство. Приходилось принимать бой, но, уже решив это, он понял, что только очень откровенный разговор может его выручить.

— Да, Нина Петровна, вы правы, я хочу изменить ранее принятое решение, — сказал он серьезно.