Снег - [115]

– Но я вовсе не раскаиваюсь в том, что принял участие в этом историческом собрании, – сказал он. – Я рад, что собственными глазами увидел, насколько низок уровень молодого и пожилого человеческого материала, занимающегося политикой в Карсе. Я понял, что с этими глупыми разгильдяями и несчастными людьми никакую политику сделать не получится. На этом собрании, куда я пошел, чтобы выступить против военного переворота, я почувствовал, что на самом деле военные хорошо сделали, что не вверили этим бандитам будущее Карса. Я призываю всех вас, и прежде всего Кадифе, еще раз подумать, прежде чем заниматься политикой в этой стране. К тому же тридцать пять лет назад в Анкаре все знали, что эта крашеная пожилая певица, которая сейчас вращает колесо в «Колесе судьбы», была любовницей министра иностранных дел Фатина Рюштю Зорлу, которого потом казнили.

Прошло больше двадцати минут, как Ка сел за стол, и все это время за столом царила тишина, которую нарушал только включенный телевизор. Наконец Ка сказал, что против него была написана статья, и показал сидевшим за столом газету «Серхат шехир», вытащив ее из кармана.

– Я тоже собирался об этом сказать, но не мог решиться, потому что боялся, что вы поймете меня неверно и обидитесь, – сказал Сердар-бей.

– Сердар, Сердар, от кого и какой приказ ты опять получил? – спросил Тургут-бей. – Стыдно перед нашим гостем, не так ли? Дайте ему, пусть он прочитает чепуху, которую написал.

– Я хочу, чтобы вы знали, что я не верю ни слову из того, что написал, – сказал Сердар-бей, взяв газету, которую ему протягивал Ка. – Если вы подумаете, что я в это верю, вы меня обидите. И ты ему скажи, Тургут-бей, что это – не личное, что в Карсе журналист вынужден писать такие статьи по заказу.

– Сердар всегда получает приказ из канцелярии губернатора и всегда кого-нибудь поливает грязью, – сказал Тургут-бей. – Ну-ка, прочитай это.

– Но я ни во что не верю! – с гордостью сказал Сердар-бей. – И наши читатели не поверят. Поэтому бояться нечего.

Сердар-бей прочитал статью, делая в некоторых местах драматические и насмешливые акценты и смеясь.

– Как мы видим, бояться нечего! – сказал он после этого.

– Вы атеист? – спросил Тургут-бей Ка.

– Папа, речь не об этом, – сказала Ипек с гневом. – Если эту газету распространят, то завтра его убьют на улице.

– Сударыня, ничего не будет, – сказал Сердар-бей. – Всех исламистов Карса, всех реакционеров забрали военные. – Он повернулся к Ка. – По вашим глазам я понимаю, что вы не обижаетесь и знаете: я очень высоко ценю ваше искусство и вашу человечность. Не осуждайте меня по европейским правилам, которые нам совершенно не подходят! Дураков, которые в Карсе считают, что они в Европе, и Тургут-бей это хорошо знает, здесь убивают за три дня в каком-нибудь углу и забывают о них. Пресса Восточной Анатолии в очень затруднительном положении. Обычные граждане в Карсе нас не покупают и не читают. На мою газету подписаны только государственные организации. И конечно, мы будем сообщать те новости, о которых хотят знать наши подписчики. Везде в мире, и даже в Америке, газеты прежде всего сообщают новости, которые интересуют их читателей. Если читатель хочет от вас статью, лживую статью, то нигде в мире никто не будет писать правду, снижая уровень продаж. Если это повышает уровень продаж моей газеты, то зачем мне писать правду?! И к тому же нам полиция не разрешит писать правду. В Анкаре и Стамбуле у нас есть сто пятьдесят читателей родом из Карса. И мы много пишем о них, расхваливая их, преувеличивая успех и богатство, которых они там добились, чтобы они продлевали подписку. Да, после этой лжи они начинают в себя верить, но это другой разговор. – Он рассмеялся.

– Скажи вот что: кто заказал эту статью, – произнес Тургут-бей.

– Как известно, самое важное правило в европейской журналистике – тайна источника информации!

– Мои дочери полюбили этого гостя, – сказал Тургут-бей. – Если ты завтра распространишь эту газету, они тебя никогда не простят. А если нашего друга убьют остервеневшие сторонники шариата, ты что, не будешь чувствовать ответственности?

– Вы так боитесь? – улыбнулся Сердар-бей Ка. – Если вы так боитесь, то совсем не выходите завтра на улицу.

– Вместо того чтобы ему не показываться на улицах, пусть лучше газеты не покажутся, – сказал Тургут-бей. – Не распространяй газету.

– Это обидит подписчиков.

– Хорошо, – сказал Тургут-бей, у которого возникла новая мысль. – Отдай эту газету тому, кто ее заказал. А другие номера издай заново, убрав оттуда эту лживую и провокационную статью о нашем госте.

Ипек и Кадифе поддержали эту идею.

– То, что мою газету воспринимают с такой серьезностью, вселяет в меня гордость, – сказал Сердар-бей. – Но тогда вы должны сказать, кто покроет расходы на это новое издание.

– Мой отец как-нибудь пригласит вас и ваших сыновей на ужин в закусочную «Йешиль-юрт», – сказала Ипек.

– Если и вы придете, тогда годится, – сказал Сердар-бей. – После того как дороги откроются и мы избавимся от этих актеров! И Кадифе-ханым придет. Кадифе-ханым, вы можете сделать заявление в поддержку переворота в театре для статьи, которую я помещу на освободившееся место, нашим читателям это очень понравится.