Снег отправляется в город - [2]

— Какого такого адреса? — удивился Снег.

— Как — какого? — ответили сосны — Городского, конечно!

Но здесь сосна Высокая сообразила, что надо позвать сороку. Она всё знает, всё помнит, много где бывала. Она и расскажет Снегу дорогу в город.

Сорока Люська и сорока Т-с-с

Надо сказать, что в этом лесу были две сороки. Одну из них звали Люськой. Это была самая настоящая сорока, точно такая же, как другие сороки, в других лесах и в других сказках. Она была так болтлива, что умудрялась произносить три фразы о совершенно разных вещах одновременно. И тогда никто не мог понять, о чём она говорит, или одни слышали одно, другие — другое, а третьи — третье.

А сорока Люська сердилась на всех:

— Какие вы все здесь бестолковые! Бестолковые-бестолковые! Беда мне с вами!

Совсем иначе обстояло с другой сорокой.

Наверное, редко кто может сказать, что побывал во всех лесах на свете. Наверное, почти никто не может этого сказать. Поэтому нельзя поручиться за то, что вторая сорока этого леса была единственной в своём роде. Всё может быть на свете. И две-три таких же сороки тоже могут быть. Но уж не больше! Ни в коем случае!

Дело в том, что эта сорока была почти вовсе и не сорока. На своих сестёр она походила одним только оперением. Но разве дело в оперении? Ведь не в оперении счастье. А характер у этой сороки был совсем не сорочий. Она не любила блестящие вещи. Тем более чужие. И слыла очень замкнутой и скрытной. И такой тихоней, что в лесу её прозвали «Т-с-с». Так её все и звали — сорока Т-с-с.

Сорока Т-с-с в душе очень стыдилась, что все её сёстры такие болтушки и сплетницы. И очень боялась, что в ней заговорит сорочья кровь и она тоже кому-нибудь о чём-нибудь насплетничает. До того боялась, что вообще предпочитала не отвечать ни на какие вопросы.

Однажды отец беличьего семейства гражданин Орешников высунулся из дупла и спросил у пролетающей мимо сороки Т-с-с:

— Уважаемая сорока Т-с-с, скажите, пожалуйста, какая сегодня погода? А то я не знаю, как следует одеть детей на прогулку — по-прежнему в рыжие шубки или уже в серые?

А сорока Т-с-с ответила вежливо, но твёрдо:

— Гражданин Орешников, о том, какая сегодня погода, вы можете спросить у самой погоды. Вы ведь знаете, что я не люблю сплетен и никого никогда не обсуждаю.

Вот какая была сорока Т-с-с.

Соснам довольно долго пришлось решать, какую же позвать сороку. Если позвать Люську, то она наговорит столько, что никто ничего не поймёт. Но если позвать сороку Т-с-с, она, пожалуй, вообще ни слова не скажет — побоится, что это сплетня.

В конце концов сосны решили позвать сороку Люську. Может, удастся разобрать что-нибудь путное в её болтовне.

Постоянного ночлега у Люськи не было. Ни одна сосна не могла выдержать её на своих ветвях больше одной ночи. Ведь и сквозь сон Люська так болтала, что у сосен начинало звенеть в ушах.

В эту ночь её приютила сосна, которую звали Кокетливой. Приютила не просто так, не задаром, а за золотое колечко, которое Люська принесла откуда-то в клюве и надела сосне на макушку.

— Недельная плата за квартиру, — сказала она. — Советую не отказываться. Тебе очень идёт. Теперь даже сосне Красивой с тобой не сравниться.

Сосна Старшая сказала соседним деревьям:

— Передайте туда, в глубь леса, этой кокетке, которая не имеет права называться сосной: пусть на минуту перестанет любоваться краденым добром и разбудит свою квартирантку.

Сосна Кокетливая, узнав, зачем нужна сорока, принялась тормошить её своей лохматой лапой:

— Квартирантка! Вставай! Тебя мои подруги зовут. Дело есть. Квартирантка, вставай!

— Что?! — забормотала сорока Люська спросонья. — Что украли? Кого растерзали?! Кого забыли?!

Но сосна Кокетливая прикрикнула на неё:

— Квартирантка Люська! Лети на поляну, где стоят три сосны — Старшая, Высокая и Красивая. Снег за ум взялся. В город собрался. Ты ему адрес дашь.

Сорока Люська захлебнулась от удивления.

— Снег?! В город?! Ну, ты ж понимаешь! Ну, я ж так и знала! Ещё вчера лечу, смотрю — он лежит! Белый такой, задумчивый… Ну, думаю, что-то он на своём снежном уме в виду имеет. Что-то, думаю, будет, не иначе!

Вообще-то перебивать человека, когда он говорит, некрасиво и невоспитанно. И птицу тоже — некрасиво и невоспитанно. Но сосна знала, что если Люську не перебить, она будет говорить хоть до утра.

_ Квартирантка Люська, — сказала она, — замолчи и поторопись, пожалуйста.

— Так я ж и говорю! — не унималась сорока. — Медведь, ну… этот, знаешь, с пятой просеки, берлога восемь, так он мне ещё в будущем году говорил…

Такую ерунду сосна уже совсем не могла слушать. И она Крикнула:

— Людмила, лети!!! А то завтра будешь искать себе другую сосну! Ни за какие колечки я такого терпеть не стану!

Людмила испугалась и полетела.

Когда она прилетела на поляну, Снег уже встал с земли. Это, конечно, трудно себе представить с непривычки—Снег, который встаёт с земли. А на самом деле всё очень просто.

Когда Снег лежит, у него не видно ни рук, ни ног, а только большие голубые глаза. А когда он поднимается, то все видят, что он похож на человека.

Как две капли воды. И руки у него есть, и ноги, и нос, и вообще всё как у людей. Да. А этот Снег, лесной, был похож очень доброго, очень славного и немного застенчивого человека. Вот на кого похож Снег, когда он встаёт с земли.