Снадобье викингов - [46]

Второй час подряд продолжается борьба за жизнь. Машина «Скорой помощи» только что снова привезла подушку со смесью кислорода и углекислого газа. Введены сердечно-сосудистые средства, препараты, стимулирующие дыхательный центр.

Только к утру наступает улучшение. Пульс становится более полным, усиливаются тоны сердца. Уменьшается синюшность кожных покровов и слизистых: они приобретают обычный розоватый цвет. Постепенно возвращается чувствительность. Спадает и вынужденное напряжение мышц, лицо начинает принимать обычное выражение спящего человека. Глаза закрыты, бледный цвет лица. Щеки и глаза немного запали, черты лица заострились. По еле заметному движению груди угадываю слабое дыхание, которое постепенно становится все глубже и глубже. Искусственное дыхание можно прекратить.

Борьба между жизнью и смертью на этот раз закончилась в пользу первой. Однако еще рано успокаиваться. Ведь причина такого состояния больного не выявлена, а раз так, ухудшение здоровья может наступить каждую секунду.

Но вот слегка дрогнули веки и как бы нехотя поднялись вверх. Мы увидели карие с поволокой глаза. Это был взгляд живого человека, удивленно смотревшего на столпившихся около дивана людей. У кого-то из присутствующих раздался вздох облегчения. Теперь можно отвезти больного в лечебное учреждение. Но он, чуть шевеля губами, о чем-то просит нас. Скорее угадываем, чем слышим его просьбу: «Пить». Жадными глотками он выпивает стакан кипяченой воды и просит еще.

А в это время в другом конце города наши коллеги из травматологического отделения спасали жизнь другому молодому человеку, который к тому же стал жертвой несчастного случая. Об этом мы узнали в приемном покое, куда привезли своего больного. Что же там произошло?

Шофер и врач машины «Скорой помощи» увидели этого человека издалека. Он шел прямо по проезжей части дороги, которая была наиболее освещена огнями уличных фонарей. Казалось, что это или слепой, ощупью выбирающий дорогу, или человек, находящийся в тяжелой стадии опьянения. Он был без головного убора, постоянно падал, натыкался на прохожих и, вытянув руки вперед, как будто пытался поймать едущую ему навстречу санитарную машину. Когда же свет фар осветил его лицо, то даже видавший виды шофер сказал: «Ну, как можно напиваться до такого полуживотного состояния?»

— Животные не потребляют алкогольных напитков, — поправила шофера врач Левашова. — Однако остановитесь, это не просто пьяный, а к тому же и раненый человек, — сказала она, когда машина вплотную приблизилась к человеку.

В это же время раздался стук. Это путник упал на капот машины, обхватив передние ее крылья руками и пытаясь подставить свое лицо под свет фар. Когда пешехода внесли в кузов машины и уложили на носилки, удалось рассмотреть его. Лицо было искажено страдальческой гримасой, челюсти стиснуты, а кончик языка прикушен. Зрачки глаз метались из стороны в сторону. В контакт войти с ним так и не удалось. Кисти рук, голова и верхняя часть лица были в крови. Из правого угла рта тоже тянулась тонкая струйка крови. Лацкан пальто оторван, а само оно в снегу и измято.

Один приступ судорог сменялся другим. Чтобы удержать больного на носилках, санитар наклонился и стал держать его за кисти рук. Он-то и ощутил своеобразный запах, шедший изо рта больного.

Левашова срочно передала по радио на станцию «Скорой помощи», чтобы по адресу, куда они ехали, выслали другую бригаду, и машина помчалась в сторону травматологического отделения городской больницы.

После проведенного ему курса лечения больной сравнительно быстро пришел в сознание, но позднее состояние его здоровья опять ухудшилось. На основании целого ряда проявлений (кровавых кругов вокруг глаз и т. д.) был поставлен еще один — более грозный и опасный для здоровья диагноз — перелом основания черепа с сотрясением мозга.

Итак, мы имели двух больных, у которых заболевание проявилось одинаково. И самое удивительное было в том, что ни мы, ни другие врачи станции «Скорой помощи» и приемного отделения городской больницы никогда ранее не сталкивались ни с чем подобным.

Естественно, врачей очень заинтересовал этот случай. На следующий день, отдохнув после дежурства, я сразу же направился к спасенному нами больному. По дороге думал: «Какое же отравление? Алкогольное? Пищевое?» Больной (его звали Павел Иванович) категорически заявил, что накануне он не пил алкогольных напитков. Однако беседу с больным пришлось быстро закончить: он был очень слаб. Из больницы иду на станцию «Скорой помощи». Запрашиваем приемные покои лечебных учреждений города. Нет, людей с аналогичными проявлениями заболевания больше не поступало. Предположение о пищевом отравлении тоже отпадает. Что же это такое?..

Этот случай становится предметом специального рассмотрения на очередном врачебном консилиуме. К единому мнению прийти не удается. Вопрос продолжает оставаться открытым…

Проходит еще несколько дней, прежде чем выясняется новая деталь. Из беседы с матерью Павла стало известно, что больной, подобранный персоналом станции «Скорой помощи» на улице, — друг ее сына. Вновь приезжаю в отделение больницы, где находится на лечении Павел. Он уже почти здоров, и на следующий день его предполагают выписать домой. Он весел, шутит с медсестрами и товарищами по палате. Расспрашиваю его об Эдуарде, втором пострадавшем, и узнаю, что в тот вечер они какое-то время были вместе, так как Эдуард приходил к нему и приглашал к себе в гости. Однако Павел отказался, так как утром ему нужно было идти на работу. Опять задаю вопрос: «А не пили ли вы что-нибудь тогда вечером вместе?»