Сначала женщины и дети - [67]

Однажды утром, когда Редж явился на работу, ему вручили письмо, адресованное Джону Хитченсу. Его бросили в почтовый ящик ресторана. Редж вскрыл конверт трясущимися руками.

«Дорогой Джон! — прочитал он. — В конторе „Уайт Стар Лайн“ мне сказали, что ты тут работаешь и что ты решил не возвращаться в Англию. Я тоже остался тут. Я устроился в ресторан „Чайлдс“ на Бивер-стрит в Нижнем Ист-Сайде, а живу прямо за углом. — Далее следовал адрес. — Нам бы встретиться и потрепаться. Я работаю с понедельника по субботу, думаю, что и ты тоже. Так что я жду тебя в следующее воскресенье. До встречи. Дэнни О’Брайен».

Лицо Реджа запылало. Дэнни был стюардом и приятельствовал с Джоном. Джон со всеми держался очень дружелюбно, такой уж он был по натуре. Слава богу, Дэнни не заявился в ресторан, иначе история с присвоенным именем выплыла бы наружу. Да и без Денни существование Реджа постоянно находилось под угрозой. Он был на волосок от разоблачения. В любой момент какой-нибудь приятель Джона мог войти в дверь и, увидев Реджа, выкрикнуть: «Но это же не Джон!»

Поначалу он думал сходить к Дэнни, рассказать ему, почему назвался Джоном, и попросить того сохранить это в секрете. Они никогда не были близки, но хорошо было бы пообщаться с кем-то, кто работал на «Титанике», с кем-то родным. Но потом Редж пришел к выводу, что его история выглядела слишком нелепо. Дэнни подумает, что он сошел с ума, присвоив себе имя покойника. В худшем случае он сообщит об этом в «Уайт Стар Лайн». Нет, лучше не рисковать и никуда не ходить.

Однако после Редж сильно пожалел об этом. Он представил, как Дэнни сидит у окна, предвкушая, как увидит улыбающееся лицо Джона, который вот-вот выйдет из-за угла. И как тот расстроится, когда поймет, что его приглашение проигнорировали. Если бы Редж пошел к нему, они могли бы обменяться информацией о своих товарищах. Могли бы обсудить материалы сенатского расследования. Могли бы, наконец, поговорить про странности этого города, где люди хоть и говорили на том же языке, но звучал он как иностранный. Оставшись дома, он почувствовал себя еще более одиноким, чем прежде.

Его смена в ресторане продолжалась с одиннадцати утра до полуночи; между обслуживанием обеда и ужина была пара свободных часов, когда официанты могли поесть, перекурить и посплетничать на заднем дворе. Реджу нравился такой распорядок, нравилось быть при деле, и когда он в первый раз услышал от коллег про намечающуюся забастовку нью-йоркских официантов, то не придал этому значения. Но потом Тони ему все подробно объяснил:

— Мы хотим вступить в Международный профсоюз работников отелей, чтобы они защищали наши права, но руководство настроено против. Сейчас у нас нет гарантий, что мистер Шерри не урежет нам зарплату и не заставит работать дополнительное время, а потом не уволит без предупреждения. Профсоюзы важны для таких работников, как мы. Разве у вас в Англии нет профсоюзов?

— Есть, конечно. — На самом деле, как раз накануне отплытия «Титаника» в Англии бастовали шахтеры, из-за чего было отменено несколько рейсов через Атлантику, и люди купили билеты на обреченный рейс. У себя на родине Редж был членом профсоюза, так же как и все остальные. Профсоюз оказывал помощь, если ты надолго заболевал, или не мог больше работать, или получил производственную травму. Редж надеялся, что профсоюз будет вести переговоры от лица семей погибших при крушении. Может быть, они даже выторгуют компенсацию для его матери.

— Дело в том, — продолжал Тони, — что с юга приезжают чернокожие, и они соглашаются делать нашу работу за меньшие деньги. Это происходит по всему городу, и если мы не постоим за себя, мы лишимся своих рабочих мест. Но если будем держаться вместе, вступив в профсоюз, нас всех не смогут уволить.

— И что вы собираетесь делать?

— Ну, мы угрожаем начать всеобщую забастовку. Это серьезный удар по ресторанному бизнесу, так что, готов поспорить, они сдадутся еще до конца недели. Долго это не продлится.

Однако опыт Реджа подсказывал ему совсем другое. Забастовка в Англии продолжалась весь март, а в некоторых местах не закончилась, даже когда он отплыл в Америку.

Он слышал, что забастовщикам ничего не платили, и хотя у него имелись накопления, они быстро закончатся. Пока что у него было восемь фунтов и десять шиллингов в английских деньгах, да еще несколько американских долларов, но он надеялся найти им более полезное применение. Скопив приличную сумму, он будет чувствовать себя уверенней.

Он планировал однажды открыть свой собственный ресторанчик. Он мог бы специализироваться на английской кухне: рубец, стейк и пудинг с почками. Американцы были в восторге от всего английского. Сам мистер Шерри начинал свою карьеру официантом, так что это было вполне достижимо. Если ему удастся скопить на аренду помещения, он поначалу будет сам делать всю работу. Ему вовсе не улыбалось растранжирить свои сбережения на то, чтобы продержаться во время забастовки. Так он никогда не преуспеет.

Кроме того, Реджу не хотелось вступать в конфликт с новым работодателем, мистером Шерри, и менеджером ресторана, мистером Тимоти, который проявил такое понимание и заботу по отношению к нему. Мистер Тимоти, к примеру, настоял, чтобы «Уайт Стар Лайн» выдала Реджу важные иммиграционные документы, нашел врача, который раз в неделю делал ему перевязки, да еще за счет ресторана. Неужели в ответ на это Редж вступит в профсоюз и примет участие в забастовке? Он решил до поры до времени сидеть тихо, в надежде, что все как-нибудь само рассосется.