Смысл жизни человека: от истории к вечности - [140]

Совесть взывает к ответу, инициируя ответственность, однако механизм последней задан человеческой свободой. Ответственность лежит в точке пересечения вести об абсолютном и свободного поступка как реакции на данную весть. Диалог совести и ответственности становится базисом морального достоинства человека, решающегося дать адекватный ответ абсолютному. Инициатива совести не умаляет свободы ответа на нее, а, наоборот, предполагает, исходит из свободы человека как факта. Тем самым, становится возможным теоретико-методологическое совмещение метафизического и экзистенциального подходов к исследованию диалоговой природы совести и ответственности, смысла жизни как, одновременно, вопроса и ответа.

Ответственность, в отличие от обязанностей, не конституирована отделенностью «я» от предметов наслаждения, пользы, высшей цели и любви, к которым он трансцендирует. «И все это я, и все это мое!» – кричит Пьер Безухов, которому открылась правда о самом себе. Понимание этой правды, а, главное, жизнь в ней – единственное, что обеспечивает безграничную ответственность человека за все, что было, есть и будет. Индивидуальный ответ каждого на весть, предназначенную всем, снимает проблему партикулярности и универсальности в морали, личного и общего смысла жизни.

Ответственность предполагает сознание (здесь она близка совести) бытийной обязанности к исполнению оптически благого, поэтому в ответственности, так же как в совести, могут быть рефлексивно выделены когнитивный и ценностный аспекты, единые в онтологии смысла жизни. Когнитивный связан со способностью «пользоваться собственным умом» (признак «совершеннолетия», по Канту); ценностный – требует соблюдения в своем лице морального достоинства человечества в целом. Единство этих аспектов у Канта выражено в словах о «духе разумной оценки своего достоинства». Это означает, что моральное достоинство человека выступает в качестве осознанной меры его личностной (бытовой) и индивидуальной (бытийной) ценности, меры соотношения совести и ответственности. Если человек находится в беспрерывном ответственном диалоге со своей совестью, он аутентичен в своем моральном достоинстве, проживает свою собственную, а не чужую жизнь, то есть являет в мир именно самого себя: «Существует присловье: на Страшном суде никто тебя не спросит, был ли ты святым Петром, тебя спросят – был ли ты Петей… Никто не требует от нас быть тем, чем вы не являетесь, но можно спросить у вас, можно от вас требовать, чтобы вы были самим собой».757

Бытие «в качестве самого себя» – самая трудная задача человека, к осознанию которой он приходит постепенно (это рефлексивное углубление принимается перфекционистской этикой за движение к некоему совершенству, лежащему вне человека). Сначала человек осознает и оценивает свою моральную ответственность в форме бытовых обязанностей, как ответственность перед кем-то или чем-то; она выступает, в основном, как следствие определенных действий и поведения в целом. Добропорядочный уровень ответственности конституирован личностной определенностью морали, тем, что индивид освоил необходимые социально-нравственные нормы поведения, реализует их в жизни, благоразумен и «ведет себя прилично». Ценностный диапазон здесь простирается от стыда (негативный аспект) до самоуважения как позитивного восприятия самого себя.

Выражением «добродетельного уровня» выступает ответственность перед своим поступком, то есть не перед кем-то (чем-то), а «за что-то». Уровень добродетели являет большую степень свободы человека, сознающего условность относительных норм поведения, их неполноту и гетерогенность. Здесь человек готов к тому, что он будет непонят и даже морально осужден, однако поступиться своими принципами не может, оценивая их как правильные и перспективно обоснованные. Уровень рефлексии здесь значительно превышает «самосознание добропорядочности», возрастая до сознания «вины» (негативный аспект) или сознания исполненного долга, в положительном смысле.

Наконец, в «чистом» виде ответственность предстает на уровне моральной праведности, или «ответственности перед собой», которая синтезирует предыдущие формы нравственного обязательства и переводит их в принципиально иной план. Ответственность «перед кемто» конкретизируется: перед морально абсолютным; ответственность «за что-то» становится целостной: за нравственную полноту жизни, примером которой может быть только собственная жизнь. Здесь оценочный диапазон самый широкий: от греховности (самооценка) до святости как состояния, выходящего за рамки морали.

Таким образом, структура ответственного мироотношения аналогична уровням бытия совести, и конкретное моральное существование человека являет их корреляцию, взаимное соответствие в когнитивном и ценностном аспектах: человек отвечает перед кем-то, за что-то или перед самим собой в непосредственной связи с осознанием абсолютной вести (полнотой совестного акта) и, следовательно, с глубиной проникновения в смысл жизни, как таковой. Метафизически необходимым здесь является восприятие совести, экзистенциально свободным – выбор собственного бытийного ответа на нее. Принципиально важно не то, что человек выбирает, допустим, между долгом или счастьем, а то, что «на должность» высшего блага он назначает нечто сам: если назначил не он сам, для него это не долг, не счастье и не благо. Нет и ответственности перед самим собой как ответа на совесть.