Смысл жизни человека и государства - [23]

Однако “Сибнефть” купили по максимально возможной, искусственно взвинченной цене (60), причём половина покупки была профинансирована напрямую государством” (41).

В качестве обобщающего подтверждения несоблюдения правозаконности в настоящее время является то, что “Россия завоевала сомнительное первенство по обращениям граждан в Страсбургский суд по правам человека. Более пятой части всех обращений в этот суд поступает из России, при этом государство проиграло гражданам более 90% дел” (41).

Итак, появление и даже укрепление авторитаризма в последнее десятилетие несомненно имеет место в жизни Российского государства. Интересно, что скорее всего именно понимание факта появления этого феномена в России и привело к потребности введения совершенно нового в политической терминологии понятия “суверенная демократия”. Что же реально представляет собой суверенная демократия? В принципе это просто дурная формулировка названия государства, пытающегося построить или хотя бы декларирующего строительство реальной демократии в посткоммунистическом коммунальном обществе.

Особенностью этого официально демократического общества является то, что в нём большинство людей не понимает сути терминов демократия и либерализм, поскольку им с детских лет внушалось, что буржуазная демократия - это ложь, придуманная для одурачивания простых людей. Больше того в нём не менее половины людей старшего возраста воспринимает Сталина как гения всех народов. Наконец, в этом обществе у значительной части населения уровень жизни остаётся ниже прожиточного минимума, но бедняки винят за это не истинного виновника (многолетнее строительство утопического общества, разорившее некогда богатую страну), а новую власть. И вот все эти люди имеют право голоса при выборе законодательной и исполнительной власти. То есть реально в этом обществе господствует не демократия, а охлократия. И если эта охлократическая часть населения будет иметь реальную возможность принимать решения, то общество быстро и неотвратимо скатится назад, в нашем случае в тоталитарный коммунистический режим.

Чтобы этого не случилось, нужен авторитарный режим с почитаемым авторитетным лидером, который не хочет возвращать общество в коммунизм, но охлократическое большинство преклоняется перед ним и верит ему на слово. Как очень верно подметил ещё Джон Мильтон: “Несомненно, справедливее, если уж дойдёт до применения силы: меньшему числу принудить большее сохранить свободу (в чём не может быть для них зла), нежели большему, из угождения собственной подлости, обречь меньшее на оскорбительную участь таких же, как они, рабов”.

Интересно, что понимания обязательности авторитарного периода в государствах, которые ещё только пытаются вырваться из последствий авторитаризма или тоталитаризма, нет в большинстве демократических государств, политики которых до сих пор по детски наивно верят, что введение всеобщего голосования тут же превратит любое, даже доисторическое общество в современное буржуазно-демократическое государство.

В России же большинство политиков, пусть и не всегда осознанно, понимают необходимость этого периода, но признаваться в его наличии им до ужаса не хочется.

Отсюда туманные определения этого термина, как, например, у главного редактора журнала “Политический класс” Виталия Третьякова (51): “Концепция “суверенной демократии”… предполагает лишь то, что Россия развивает демократические институты, во-первых, с учётом своих исторических традиций, конкретных реалий современной обстановки и темпами и в сроки, которые она сама определяет; во-вторых, при этом она совершенно исключает внешнее вмешательство в свои внутриполитические дела и процессы, а также претендует на самостоятельную и независимую внешнюю политику, определяемую, прежде всего, национальными интересами самой России”. И если второй тезис автора вообще никакого отношения к “суверенной демократии” не имеет, поскольку является естественным постулатом политики любого независимого государства, то вот первый тезис, несомненно, требует расшифровки: на какие всё-таки традиции надо равняться - имперские и самодержавные царской России или тоталитарные карательные большевистской?

Больше того официальным политикам не хочется, чтобы о наличии авторитаризма в России догадывались и тем более возмущались им и их будущие возможные избиратели. Поэтому, когда оказывается, что, почему то не всем гражданам, живущим в российском государстве суверенной демократии, нравится, когда кандидата в будущие президенты выбирает действующий президент, да ещё и договаривается предварительно с этим кандидатом о своём месте в государственном устройстве после выборов, а потому “в либеральной среде стало модно интересоваться и восхищаться американскими выборами. Особенный восторг вызывают праймериз. Простые люди-де не только выбирают президента, но и отбирают кандидатов в президенты”, то приходится жёстко поучать недовольных и “безграмотных” либералов: “Американская демократия - изнутри олигархия. Так же, как любая другая современная демократия” (61).

Читая подобные высказывания, невольно радуешься, что сравнительно молодому политику не пришлось писать свои опусы во времена “настоящей советской демократии”: уж тогда то ему бы точно не простили отсутствие прямого указания в статье на то, что наша то демократия ко всем “другим современным демократиям” не относится.