Смятение праведных - [2]

Взял в руки «Дар», не отирая слез.

«Дар чистых сердцем» — тут же прочитал,[9]

Как будто чистый жемчуг подбирал.

То — третий был дастан; хоть меньше в нем

Стихов, но больше пользы мы найдем.

В нем скрыто содержанье первых двух,

Но есть в нем все, чтоб радовался дух.

И, потрясенный, сердце я раскрыл,

Его творенье в сердце поместил.

И, завершив прочтенье песни сей,

Желанье ощутил в душе своей,

Желанье вслед великим трем идти —

Хоть шага три пройти по их пути.

Решил: писали на фарси они,

А ты на тюркском языке начни!

Хоть на фарси их подвиг был велик,

Но пусть и тюркский славится язык.

Пусть первым двум хвалой века гремят,

Но тюрки и меня благословят.

Коль сути первых двух мне свет открыт,

То будет третий мне и вождь и щит.

Когда я к цели бодро устремлюсь,

Когда с надеждой за калам возьмусь,

Я верю — мне поможет Низами,

Меня Хосров поддержит и Джами.

Тогда смелее к цели, Навои!

И пусть молчат хулители твои.

Порой бедняк, к эмиру взятый в дом,

Эмиром сам становится потом.

Ведь мускус родствен коже; а рубин

Из горных добыт каменных глубин.

Сад четырех стихий — усладный хмель;

Ограда сада — бедная скудель.

Отрадны пламя, воздух и вода,

Земля же — их основа навсегда.

Красив цветочный дорогой базар,

Но рядом есть и дровяной базар,

Пусть у тебя одежд атласных тьма,

Но ведь нужна для дома и кошма.

В цене высокой жемчуг южных вод,

Солому же один янтарь влечет.

Царь выпьет чистый сок лозы златой,

Пьянчужка рэнд потом допьет отстой.[10]

Я псом себя смиренным ощутил —

И вслед великим двинуться решил.

Куда б ни шли, и в степь небытия,

Везде, как тень, пойду за ними я.

Пусть в подземелье скроются глухом,

За ними я пойду — их верным псом.

ГЛАВА XIV О СЛОВЕ

Я славлю жемчуг слова! Ведь оно

Жемчужницею сердца рождено.

Четыре перла мирозданья — в нем,

Всех звезд семи небес блистанье — в нем.

Цветы раскрылись тысячами чаш

В саду, где жил он — прародитель наш.

Но роз благоуханных тайники

Еще не развернули лепестки.

И ветер слова хлынул с древних гор

И роз цветущих развернул ковер.

Два признака у розы видишь ты:

Шипы и благовонные цветы.

Тех признаков значенье — «Каф» и «Нун»,

То есть: «Твори!» Иль, как мы скажем: «Кун!»

И все, что здесь вольно́ иль не вольно́,

От этих букв живых порождено.

И сонмища людей произошли

И населили все круги земли.

Как слову жизни я хвалу скажу,

Коль я из слов хвалу ему сложу.

Ведь слово — дух, что в звуке воплощен,

Тот словом жив, кто духом облачен.

Оно — бесценный лал в ларцах — сердцах,

Оно — редчайший перл в ларцах — устах.

С булатным ты язык сравнил клинком,

С алмазным слово я сравню сверлом.

Речь — лепесток тюльпана в цветнике,

Слова же — капли рос на лепестке.

Ведь словом исторгается душа,

Но словом очищается душа.

Исус умерших словом воскрешал —

И мир его «Дающим Жизнь» назвал.

Царь злое слово изронил сплеча,

Так пусть не обвиняют палача.

По слову в пламя бросился Халил,

И бремя слова тащит Джабраил.

Бог человека словом одарил,

Сокровищницу тайн в него вложил.

Не попади душой кумиру в плен,

Чей рот молчанием запечатлен.

Она прекрасна, уст ее рубин

Твой ум пьянит сильнее старых вин.

Но пусть она блистает, как луна,

Что в ней — всегда безмолвной, как стена?

Ты, верно, не сравнишь ее с иной,

Не спорящей с небесною луной.

Пусть не лукавит взглядом без конца,

Пусть не пронзает стрелами сердца.

Пусть даже внешне кажется простой

И пусть не ослепляет красотой.

По если дан ей ум, словесный дар,

То он сильнее самых сильных чар.

Она упреком душу опьянит,

Посулом смуту в сердце породит.

И пусть обман таят ее слова,

Но как от них кружится голова!

И видишь ты, что все ее черты

Полны необычайной красоты.

Как устоишь перед таким огнем,

Хоть ты сгораешь, умираешь в нем?

А коль она прекрасна, как луна,

И в речи совершенна и умна,

Коль, наряду с природной красотой,

Владеет всею мудростью земной.

Она не только весь Адамов род,

Но коль захочет — целый мир сожжет.

Такой красе, сжигающей сердца,

В подлунной нет достойного венца.

Когда певец прославленный средь нас

Ведет напев под звонкострунный саз,

То как бы сладко он ни пел без слов,

Нам это надоест в конце концов;

Мелодия любая утомит,

Когда мутриб пграет и молчит.

Но если струны тронет он свои

И запоет газели Навои,

Как будет музыка его жива,

Каким огнем наполнятся слова!

И гости той заветной майханы

Зарукоплещут, радостью полны,

И разорвут воротники одежд,

Исполнены восторга и надежд.

Что жемчуг, если слово нам дано?

Оно в глубинах мира рождено!

Пусть слова мощь сильна в простых речах,

Она учетверяется в стихах.

Стих — это слово! Даже ложь верна,

Когда в правдивый стих воплощена.

Ценнее зубы перлов дорогих;

Когда ж разрушатся — кто ценит их?

В садах лелеемые дерева

Идут в нагорных чащах на дрова.

Речь обыденная претит порой,

Но радует созвучной речи строй.

Когда дыханье людям дал творец,

Он каждому назначил свой венец.

Шах, расцветая розой поутру,

Главенствует в суде и на пиру.

И каждый место пусть свое займет,

Тогда во всем согласие пойдет.

Царь должен за порядком сам смотреть,

И не дозволено ему пьянеть.

Не должен бек с рабами в спор вступать,

Строй благолепный пира нарушать.

Фигуры, бывшие в твоей руке,

Рассыпались на шахматной доске

И кто-то из играющих двоих

В порядке, по две в ряд, расставит их.

Встают ряды и стройны и крепки —