Смута - [16]
О проклятые сапожищи, подбитые коваными гвоздями. О проклятая судьба!
Тихий лежал Богданка! Не вскочит, не задерется!
Небольшая алая лужица натекла на снег у левой его руки.
Не задерется, нет… Не оскорбит непотребным словом!
Да — но конец не только Богданке.
Конец и ей, Марине.
Конец всем надеждам.
Кто она сейчас? Богданки-выкреста вдова, не более того.
— Не хочу! — шепнула Марина небесам.
Не ответили небеса. Не услышали, может. Пустынно было над Волчьим логом, над малой алой лужицей, в которой утонули Маринины надежды.
Опять стал падать снег.
Тихо садились снежинки на коричневый зипун, на барашковую оторочку шапки, на черные Богданкины брови и сизые веки.
Надушенными белыми пальцами Марина плотней опустила эти веки. Где-то когда-то она видела, как это делают. Ах, вот где: на Красной площади, когда первый ее муж лежал на лавке, принесенной из торговых рядов, и мать-инокиня, подойдя, закрыла ему глаза. Только у той пальцы были иссохшие, темные.
Под сизыми веками Марина ощутила Богданкины глаза, выпуклые, будто еще живые. Как страшно он на нее глядел этими глазами. Вдруг она впервые поняла, что он ее ненавидел.
Она, прекрасная и гордая, знающая наизусть латинские и французские вирши, приехала к нему, самозванцу Богданке, и признала его своим супругом и царем, а он ее ненавидел. И почему-то ей показалось — странное дело что, будь она на его месте, она бы тоже ненавидела. Вот именно за вирши, за герб из перьев на дверце кареты, за то, что хлебнула высшего почета…
За это бил ее Богданка, а не за то, что приревновала или забывала щи забелить. Что ж. Будь она Богданкой, она бы тоже била. И норовила бы побольней. Теперь об этом что думать? Нет больше Богданки. Кто-то расплатился за Маринины обиды — казак ли, шляхтич ли?
Какое ей дело? Что же, она казнить велит убийцу, если он найдется? Нет, не велит.
Ни до чего ей больше дела нет.
Всему конец.
Раз надеждам конец, значит — всему конец.
Она добрая. Она всегда была слишком добрая. Кто, бывало, ни придет просить помилования — она милует. Того вонючего монаха надо было удавить в подземелье. Чем он лучше других, которые удавлены, утоплены, обезглавлены либо просто убиты в бою булатом и порохом…
Как он отплатил за ее милосердие? Пошел по польским и литовским дорогам разносить клевету, обличать Дмитрия. Надо было отрезать ему язык, вот что надо было ему сделать! Вот сейчас она бы так и сделала.
Жалела всех. А ее кто жалеет? С церковных амвонов читают: «Непотребная девка Маринка». («Мы оросили тебя своими благословениями…»).
Лежи, Богданка, смирно.
Не стану за тебя мстить.
Спасибо тому, кто выпустил кровь из тебя…
Еще одной твари, попадись ей эта тварь, она бы вырвала язык: монахине Марфе, свекровушке…
Объявила, что лишь из страха признала Дмитрия за сына, а он ей не сын, не царевич…
Что выгадала, старая дура? Сидела бы нынче на престоле рядом с Дмитрием и с нею, Мариной. Сообща бы правили Русской Землей.
Мерзкая старуха. Правду-матку ей, вишь, понадобилось резать. Кому она нужна, правда? Так все шло хорошо, и, гляди ты, как обернулось… Посоветовалась бы хоть с невесткой, проклятая схизматичка.
Вдруг она почувствовала под сердцем толчок. В чреве ее перевернулся младенец.
Младенец, да!
Еще не конец надеждам.
Там потребная или непотребная, а младенец сей будет внук царя Ивана Четвертого.
Она и Ивашке Заруцкому так сказала, когда он вечером пришел на ее вдовье ложе:
— Так и назову Иваном — в честь деда.
— Ну и отчаянная же ты, Маринка! — сказал Заруцкий, любуясь. — Неужели сызнова добиваться пойдешь?
— А как же? — она сказала. — Конечно, пойду. Завтра же другому деду напишу, пану тате, чтоб подумал, как помочь мне и внуку.
И Ивашка это все весьма одобрил.
— Жалко только, — сказал, — не след нам больше здесь оставаться, больно срамно тут стало, да и страшно. Сегодня — Богданку, а завтра меня, а далее — не дай бог, и тебя. Не поглядят, что тяжела, — злы стали несказанно. Я так думаю: в Астрахань нам с тобой лучше надо податься.
— Почему в Астрахань? — спросила Марина.
— К границе поближе. Может, на сей раз с востока придется кликнуть подмогу, из Персии.
— Ну, поедем, — согласилась Марина.
В Астрахани она родила мальчика. Родила в купецком доме, который стоял как-то так, что звоны всех колоколов влетали в окно и будили младенца.
— Пусть не звонят, — сказала Марина Заруцкому.
— Как же так, — тот возразил, — не звонить в божий праздник?
— У вас, схизматиков, все праздники да праздники, — сказала она. Трезвонят утром и вечером, тревожат престолонаследника. Скажи им государыня, мол, не велела звонить.
Что-то он строптивым становится, Ивашка. Вдруг спрашивал, глядя на младенца:
— Хоть бы знать бы, чей он? Мой или Богданкин?
Задним числом ревновать вздумал, что ли?
— Чей бы ни был, — она отвечала, — а внук царя Ивана Васильевича.
— То правда, — говорил он, стихая. — Да, вишь, близок локоть-то, ан не укусишь. Не столь оно просто, сама уже, чай, уразумела.
Ей вдруг вспомнилась свекровь — мать рыжего. Как она тогда сидела в келье и кушала обед, успокоенная, — ее сын восходил на престол, черные дни остались позади, тихое ликование разливалось по лицу старой инокини. И как через несколько дней стояла возле лавки, на которой был распластан убитый Дмитрий. А у другого конца лавки она стояла, Марина.
Роман «Спутники» одна из самых правдивых книг о войне и военных врачах. Он основан на непростом личном опыте автора. В 1944 г. Вера Панова совершила четыре рейса в военно-санитарном поезде к местам боев. Стремительный образ поезда с красным крестом, проносящийся через охваченную войной страну, стал символом жизни, продолжающейся наперекор смерти.Книга «Спутники» была дважды экранизирована. Это любимые всеми фильмы «На всю оставшуюся жизнь» Петром Фоменко и «Поезд милосердия» Искандера Хамраева.В настоящее время готовится третья экранизация произведения.
В небольшом провинциальном городке живут рабочий по имени Евдоким и его жена — Евдокия. Своих детей у них нет, они воспитывают приемных. Их жизнь может показаться на первый взгляд незамысловатой, обыденной — однако на самом деле она полна ярких и важных событий, заставляющих глубоко сопереживать героям.В 1961 году повесть была экранизирована Татьяной Лиозновой.Повесть «Евдокия» вошла в Том 1 Собрания сочинений В.Ф. Пановой, изданного в 1987 году.
Цикл исторических повестей и рассказов В. Ф. Пановой «Лики на заре» посвящен Руси X–XII вв. В общей композиции цикла произведения расположены по хронологии событий и жизни исторических лиц, в них описанных: Киевская Русь X–XI вв. («Сказание об Ольге» и «Сказание о Феодосии»), Русь Владимиро-Суздальская XII в. («Феодорец Белый Клобучок»), Русь Московская XVI в. («Кто умирает»).Повесть о легендарной княгине Ольге — девочке, девушке, жене, вдове, матери, хозяйке земли Русской, утвердившейся «главой своему дому».
«Времена года» — «городский» роман, который охватывает один год (по некоторым точным приметам — это 1950 г.) жизни небольшого советского города. Жители Энска любят, трудятся, воспитывают детей, переживают семейные драмы… Панова написала не просто современный, а злободневный роман, задевавший насущные вопросы жизни поколения «отцов» и «детей», важные для советского общества и его развития.По роману «Времена года» в 1962 г. был поставлен художественный кинофильм «Високосный год» (режиссер — А. Эфрос, в роли Геннадия Куприянова — И.
Знаменитая советская актриса вернулась в крымское село, где прошло ее детство, откуда она уехала десять лет назад. Вернулась поклониться отцовской могиле и встретилась со сводной сестрой…
На центральной площади процветающего города, в ратушной башне были установлены часы. Почти волшебно правильные часы — они никогда не отставали, никогда не забегали вперед. Они напоминали человеку о его делах, всем руководили и всюду присутствовали, устраивали порядок и благообразие. Как бы город держался без них? Они шли вперед, и время шло вперед — они его подталкивали в нужном направлении.Что же случится с городом, если часы ошибутся?
«Если ты покинешь родной дом, умрешь среди чужаков», — предупреждала мать Ирму Витале. Но после смерти матери всё труднее оставаться в родном доме: в нищей деревне бесприданнице невозможно выйти замуж и невозможно содержать себя собственным трудом. Ирма набирается духа и одна отправляется в далекое странствие — перебирается в Америку, чтобы жить в большом городе и шить нарядные платья для изящных дам. Знакомясь с чужой землей и новыми людьми, переживая невзгоды и достигая успеха, Ирма обнаруживает, что может дать миру больше, чем лишь свой талант обращаться с иголкой и ниткой. Вдохновляющая история о силе и решимости молодой итальянки, которая путешествует по миру в 1880-х годах, — дебютный роман писательницы.
Жизнеописание Хуана Факундо Кироги — произведение смешанного жанра, все сошлось в нем — политика, философия, этнография, история, культурология и художественное начало, но не рядоположенное, а сплавленное в такое произведение, которое, по формальным признакам не являясь художественным творчеством, является таковым по сути, потому что оно дает нам то, чего мы ждем от искусства и что доступно только искусству,— образную полноту мира, образ действительности, который соединяет в это высшее единство все аспекты и планы книги, подобно тому как сплавляет реальная жизнь в единство все стороны бытия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие исторического романа итальянской писательницы разворачивается во второй половине XV века. В центре книги образ герцога Миланского, одного из последних правителей выдающейся династии Сфорца. Рассказывая историю стремительного восхождения и столь же стремительного падения герцога Лудовико, писательница придерживается строгой историчности в изложении событий и в то же время облекает свое повествование в занимательно-беллетристическую форму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.