Смута. Ее герои, участники, жертвы - [15]

Следует отметить, что и в этом послании Марфа слукавила. Ведь подаренные ей царем Иваном Грозным дорогие вещи были конфискованы еще в 1591 году, когда ее постригли и отправили в ссылку, Василий Шуйский отобрал у нее многочисленные подарки Лжедмитрия, который ничего не жалел для своей мнимой матери, и некоторые безделушки, оставшиеся от мужа.

Неизвестно, получила ли Марфа от короля ответ и улучшила ли с его помощью свое положение. Очень скоро боярское правительство вместе с польским гарнизоном оказалось на осадном положении. Москву окружили войска сначала Первого, а потом и Второго ополчения. В Кремле начался голод. В качестве пищи использовались трава, коренья, кошки, собаки и даже засоленные в чанах трупы людей. В этой ситуации вряд ли кто-нибудь заботился об одинокой царице-монахине и делился с ней своими скудными запасами. Не перенеся длительного голодания, Марфа скончалась в июле 1611 года, не узнав ни о победе ополченцев, ни об избрании нового царя — Михаила Романова.

Мария Федоровна Нагая, в монашестве Марфа, прожила около 50 лет. И для нее, и для Русского государства это были очень сложные и тяжкие годы. Во многом их трудность была связана с действиями самой Марфы, отчаянно стремящейся к славе, власти и богатству. Ради них она готова была лгать, мстить, притворяться. Ее примеру последовали многие представители знати, заварившие мутный котел Великой смуты, чуть не поглотившей всю страну. Однако здоровые силы общества все же одержали верх. В конце жизни Марфа Нагая и многие похожие на нее люди оказались у «разбитого корыта» и умерли, всеми забытые. Поэтому ее судьба может служить хорошим уроком для всех властолюбцев и корыстолюбцев, пытающихся добиться своей цели любым путем, в том числе и малодостойным и нечестным.

2. ПЕРВЫЙ САМОЗВАНЕЦ НА РУСИ

Русское общество до начала XVII века не было знакомо с понятием самозванчества. Великокняжеский, а потом и царский престол наследовали представители рода князей Рюриковичей, многочисленного и хорошо всем известного. С конца XIV века верховная власть оказалась в руках московских князей, и остальные Рюриковичи на нее уже не претендовали. Однако со смертью в 1598 году бездетного царя Федора Ивановича род московских государей иссяк. Перед обществом встала не существовавшая ранее проблема избрания нового верховного правителя. Русские люди не смогли решить ее самостоятельно и оказались во власти умелой агитации сторонников Бориса Годунова, брата вдовы царя Федора Ирины. Однако через несколько лет оказалось, что царь Борис не устраивает ни боярство, ни дворянство, ни простых людей. В русском обществе появилась тяга к возврату прежней системе престолонаследия. Этим ловко воспользовался сначала первый искатель приключений и авантюрист, назвавшийся именем последнего сына царя Ивана Грозного царевича Дмитрия, потом второй, за ним третий и несколько других претендентов на родство с угасшей династией московских князей. Затеи самозванцев нашли поддержку среди русских людей, породив кровавое междоусобие. Первый Лжедмитрий особенно преуспел в деле обмана русских людей. Многие поверили в его истинность и оказали большую помощь в борьбе с царем Борисом.

В «прелестных» грамотах «царевича» писалось, что еще в раннем детстве он был подменен одним преданным человеком, иногда утверждалось, что им был дьяк Щелкалов, иногда — какой-то лекарь, иногда — И. Ф. Мстиславский, поскольку существовала опасность покушения на его жизнь со стороны Бориса Годунова. Потом он якобы воспитывался в монастыре, затем был перевезен в Польшу, где, повзрослев, открыл свое истинное имя. Однако в грамотах почти не было имен конкретных людей и названий мест, где прошли детство и юность «Дмитрия». Поэтому проверить истинность всех этих утверждений было практически невозможно. Несмотря на это, некоторые современники и даже историки поверили в истинность «царевича». Так, французский наемник капитан Яков Марже-рет, служивший в России в конце XVI — начале XVII века, прямо утверждал, что царь Дмитрий был истинным сыном Ивана Грозного. В своих «Записках о России» он писал, что никак нельзя отождествлять беглого монаха Гришку Отрепьева с Дмитрием. Во-первых, потому что они были разного возраста. По мнению Маржерета, Григорию было 35–38 лет, а Дмитрию — 23–24. Во-вторых, монах-расстрига был дерзким человеком, склонным к пьянству. За это он якобы был схвачен Василием Шуйским и сослан в Ярославль, и даже после гибели Дмитрия уверял всех в истинности убитого.

Следует отметить, что данные Маржерета о Григории Отрепьеве совершенно не верны. В 1604 году тому было 24 года, истинный Дмитрий был моложе его на два года. Нет никаких данных о его ссылке в Ярославль и о том, что его личность подтверждали родственники. Напротив, известно о том, что после воцарения Лжедмитрия все Отрепьевы были высланы из столицы. Если бы Дмитрий был истинным, то в его интересах было предложить Отрепьевым публично заявить об отсутствии между ними родства и показать всем настоящего монаха Григория.

Маржерет, видимо, знал, о существовании мнения о том, что именем Дмитрия назвался какой-то иностранец: не то поляк, не то венгр. На это указывало якобы плохое знание русского языка и обычаев. На самом деле Лжедмитрий прекрасно владел русским языком, обычаи же он нарушал умышленно, желая ввести польские. По этому поводу француз написал, что вряд ли бы кто-то специально подготовленный смог достаточно убедительно сыграть роль настоящего русского царевича. К тому же его ложность могли бы засвидетельствовать мать Дмитрия Марфа и ее многочисленные родственники. Кроме того, по мнению Маржерета, подготовка самозванца в Польше не могла быть осуществлена без ведома короля Сигизмунда. Последний постарался бы более основательно экипировать своего ставленника и дал бы ему внуши? тельное войско, а не горстку разношерстных вояк, с которой начался поход на Русь. Будучи поляком, «Дмитрий» должен был больше печься об интересах своей родины, чем это делал «настоящий Дмитрий», полагал французский капитан. Маржерет отвергал мнение и о том, что царевич был воспитан иезуитами, поскольку он не умел ни говорить, ни читать по-латыни. Лучше всего он знал русский язык, в который лишь для красоты и образности вставлял польские фразы. Насмешки над русскими обычаями и православной верой «Дмитрия» Маржерет объяснял тем, что нравы русских людей грубы и порочны. Не один он был склонен их критиковать и порицать. В целом же царевич вполне исправно исполнял православные обряды, и никто из его противников не утверждал, что он был иностранцем и человеком иной веры.