Смута. Ее герои, участники, жертвы - [13]

Годы невзгод обострили интуицию Марфы. Беду она чувствовала заранее и готовилась к ней, чтобы не быть застигнутой врасплох. Поэтому, когда ранним утром 17 мая в городе раздался тревожный набат, Вознесенская монахиня, проснувшись, нисколько не удивилась, она лишь отправила ко дворцу верного слугу, чтобы тот все разузнал. Довольно скоро он прибежал назад и со страхом сообщил, что в царский дворец ворвались заговорщики, ищущие «царя Дмитрия» и Марину, чтобы расправиться с ними. Тогда Марфа вновь отправила его ко дворцу, чтобы узнать имена крамольников. Оказалось, что это одни из самых знатных князей — Шуйские и Голицыны — и примкнувшие к ним дворяне. Им уже удалось расправиться с личной охраной царя, его верным слугой П. Ф. Басмановым, арестовать поляков. Оставалось только схватить самого Лжедмитрия. Узнав все это, Марфа затаилась в тревожном ожидании. Сама вмешиваться в происходившее она не желала, помня, чем закончилось для нее восстание угличан в далеком 1591 году. Но инокине не удалось отсидеться в монастыре.

Вскоре под окнами кельи раздались крики стрельцов. Они просили ее выйти во двор. Марфа раздумывать не стала и тут же выбежала. Увиденное повергло ее в ужас: посреди двора лежал окровавленный труп того, кого она почти год называла своим сыном Дмитрием. Обступившие его дворяне и стрельцы грозно спросили инокиню: «Твой ли это родной сын?» Что она могла им ответить, когда лжецарь был убит? Только правду, ведь во лжи уже не было никакого смысла.

После ее отречения от самозванца стрельцы с улюлюканьем накололи на копья бренные останки Лжедмитрия и потащили на Лобное место. Там на голову ему надели маску, приготовленную для карнавала, сунули в руки дудку и выставили на всеобщее обозрение. На этом закончилась первая самозванческая авантюра, в которой одну из главных ролей сыграла наша героиня.

На службе у Василия Шуйского

Целый день 17 мая в Москве бушевало народное восстание. Сначала по наущению заговорщиков громили ненавистных поляков, потом расправлялись с любимцами и приближенными Лжедмитрия. Марфа опасалась, что народный гнев обрушится и на нее с братьями. Но бояре-заговорщики этого не допустили, поскольку царица-инокиня была нужна им для разоблачения царя-авантюриста перед населением всей страны.

На следующий день после свержения самозванца собралась Боярская дума, чтобы решить судьбу престола. Претендентов было достаточно: и самый знатный князь Ф. И. Мстиславский, и чуть менее знатный, но более энергичный В. В. Голицын, и главный заговорщик В. И. Шуйский. Для Марфы и ее братьев наиболее подходящей кандидатурой был Мстиславский, женатый на их родственнице. Но князь не желал садиться на престол, будучи слишком щепетильным и осторожным. Напротив, Василий Шуйский постарался все сделать, чтобы доказать свою исключительную знатность и достойность. Не придя к общему решению, бояре решили на следующий день собрать москвичей и поставить перед ними вопрос о будущем царе. Но итог выборов уже был заранее подготовлен князем-заговорщиком. После убийства Лжедмитрия жители столицы предавались безудержному пьянству, в их распоряжении оказались большие запасы вина, найденные в разграбленных домах поляков. Этим и воспользовались сторонники Василия Шуйского. Им не стоило большого труда подговорить наиболее горластых мужиков выкрикивать имя Василия в качестве нового царя. 19 мая несколько сотен полупьяных «избирателей» быстро решили судьбу русского престола. Радостного Шуйского буквально внесли на руках в царский дворец, где он и расположился как новый хозяин.

Марфе вряд ли понравилось, что государем стал когда-то засудивший ее следователь. Но она была готова поддержать и его, лишь бы остаться в своих уютных и красивых палатах в Вознесенском монастыре и не переселяться на Богом забытую окраину страны. Уже через четыре для с помощью государевых дьяков она сочиняла грамоту в сибирские города, объясняющую перемены на троне. О Лжедмитрии она писала так: «Был на Московском государстве, и церкви Божии осквернил, и веру христианскую хотел попрати. Взял девку из Польши латынской веры и не крестил ее. Венчался с ней в соборной церкви Пречистой Богородицы, и помазал ее миром, и венчал ее царским венцом. Учинити хотел в Российском государстве латынскую веру и по своему дьявольскому умыслу всех хотел от Бога отвести».

Однако очень скоро оказалось, что жители других городов не захотели признавать Василия Шуйского законным царем. Более того, в северских городах прошел слух, что «царь Дмитрий» спасся, живет в Польше и вновь собирает войско для борьбы с узурпатором. Все это делало власть нового царя Василия очень непрочной, поэтому без помощи Марфы он уже не мог обойтись. Вновь инокине пришлось сесть с дьяками за написание грамот в мятежные города. Наибольшую опасность представлял Елец, где были собраны большие запасы оружия для похода на Азов. Туда и было направлено послание Марфы. В нем она попыталась объяснить, почему самозванец смог воцариться: «Он ведовством и чернокнижеством назвал себя сыном царя Ивана Васильевича. Омрачением бесовским прельстил в Польше и Литве многих людей. И нас самих, и родственников наших устрашил смертью. Я боярам, и дворянам, и всем людям объявила об этом прежде тайно. А теперь всем явно говорю, что он не сын наш, царевич Дмитрий, а вор, богоотступник и еретик». Для большей убедительности грамоту Марфы повез ее брат Михаил Нагой. Но ельчане не поверили изолгавшейся царице, решив, что на этот раз она выполняет волю царя-узурпатора. Движение против Шуйского начинало разрастаться.