Смертоносные гвозди - [10]

Советник Хун и Дао Гань выразили свое сочувствие. Судья поблагодарил их и продолжил:

— Очень неудачно, что сегодня вечером я должен присутствовать на ужине у Чжу Даюаня. Стража подаст к управе три крытые повозки для моей семьи, и мне хотелось бы самому проследить за тем, как будут упаковывать и грузить вещи. Но Чжу — видный человек в городе, и я не могу позволить, чтобы он потерял лицо, если я в последний момент откажусь прибыть к нему.

Советник понимающе кивнул и доложил:

— Ма Жун говорил мне, что Чжу приготовил роскошное угощение в главном зале своей усадьбы. Он веселый человек. Ма Жун и Цзяо Тай всегда в восторге от охоты, которую он устраивает для них, не говоря уже о попойках!

— Удивляюсь, как он ухитряется быть таким веселым, — заметил Дао Гань, — если ему приходится обихаживать восемь жен!

— Ну, — укоризненно сказал судья Ди, — ты же знаешь, что у него нет детей. Должно быть, его очень беспокоит, что он никак не может родить сына, чтобы продолжить свой род. Он ведь здоровый мужчина, и не думаю, что он держит всех этих жен исключительно для потех.

— Чжу Даюань очень богат, — рассудительно заметил советник Хун, — но есть вещи, которых не купишь ни за какие деньги! — Помолчав немного, он добавил: — Боюсь, что когда жены и дети вашей чести уедут, вам будет очень одиноко!

— Когда в управе рассматривается столь запутанное дело об убийстве, у меня навряд ли останется много времени для семьи, — ответил судья. — Пока они отсутствуют, я буду есть и спать в кабинете. Не забудь сказать об этом главному писцу, советник!

Он выглянул в окно и увидел черные очертания Барабанной башни, смутно вырисовывавшейся на фоне зимнего звездного неба.

— Скоро мы будем там! — сказал он.

Носильщики остановились перед внушительными воротами. Массивные, покрытые красным лаком створки распахнулись, появился очень высокий и толстый мужчина, закутанный в дорогие собольи меха, и помог судье спуститься с паланкина. У него было широкое красное лицо и аккуратно подстриженная черная борода.

После Чжу Даюаня к судье с поклонами подошли еще двое мужчин. Судья Ди не слишком обрадовался, увидев старого цехового мастера Ляо, с его худым лицом и трясущейся козлиной бородкой. Он подумал, что во время обеда Ляо несомненно станет расспрашивать его о том, как идут поиски его пропавшей дочери. Стоявшего рядом с ним молодого человека звали Юй Кан, он был секретарем Чжу. Увидев его бледное, нервное лицо, судья понял, что и он обязательно спросит о своей невесте.

Еще больше расстроило судью, что Чжу, вместо того чтобы проводить их в большой зал для приемов, повел на открытую террасу в южном крыле.

— Я собирался, — громогласно объявил Чжу Даюань, — предложить вашей чести обед в зале, но вы же знаете, мы — простые северные крестьяне, и нам никогда не приготовить такой еды, какую подают вашей чести дома. Поэтому я решил, что ваша честь предпочтет настоящий охотничий обед на свежем воздухе. Жареное мясо и простая выпивка — всего лишь деревенское угощение, но, надеюсь, не лишенное вкуса!

Судья вежливо согласился, но про себя подумал, что это была крайне неудачная затея. Ветер стих, и вокруг всей террасы стояли войлочные ширмы, но было все еще очень холодно. Судья дрожал, в горле у него першило. Он подумал, что, должно быть, сильно простудился утром в доме Баня и предпочел бы, конечно, уютный обед в теплом зале.

Терраса была освещена многочисленными факелами, мерцающий свет которых падал на большой квадрат, образованный четырьмя столами из толстых досок, уложенных на козлы. Посередине стояла огромная жаровня, засыпанная пылающими углями. Трое слуг вокруг нее поджаривали куски мяса на длинных железных шампурах.

Чжу Даюань усадил судью на складной табурет во главе стола, между собой и мастером Ляо. Советника Хуна и Дао Ганя посадили рядом с секретарем Чжу — Юй Каном — за правым столом напротив двух пожилых мужчин, которых Чжу представил как торговцев бумагой и вином. Ма Жун и Цзяо Тай сели за стол напротив судьи вместе с мастером боевых искусств Лань Даогуем.

Судья Ди с интересом рассматривал знаменитого борца и боксера, чемпиона северных провинций. Свет падал на его тщательно выбритые голову и лицо. Мастер сбрил волосы, чтобы они не мешали ему в схватках. Из восторженных рассказов Ма Жуна и Цзяо Тая судья знал, что Лань всецело посвятил себя этому искусству, так и не женился и вел предельно аскетичную жизнь. Продолжая обычный вежливый разговор с Чжу, судья Ди порадовался тому, что Ма Жун и Цзяо Тай нашли в Бэйчжоу таких подходящих им друзей, как Чжу Даюань и Лань Даогуй.

Чжу предложил выпить за судью, и тому пришлось произнести ответный тост, хотя неразбавленная водка обжигала его больное горло.

Потом Чжу поинтересовался, как идут дела с раскрытием убийства, и судья Ди коротко рассказал о нем, не забывая при этом о жареном мясе. От жира у него все внутри переворачивалось, и он попытался ухватить палочками какие-то овощи, но обнаружил, что сделать это в перчатках удается ему с большим трудом. Тогда он снял перчатки, но пальцы тут же замерзли, и есть стало еще труднее.

— Это убийство, — сказал Чжу хриплым голосом, — сильно встревожило нашего друга Ляо. Он боится, что его дочь Ляньфан постигла такая же печальная участь. Не могли бы вы приободрить его немного, ваша честь?