Смертник Восточного фронта. 1945. Агония III Рейха - [28]

Ночь застает нас в лесу, мы расположились в двух соседствующих бетонных бункерах, связанных между собой узкоколейкой. Темно, сыро и очень холодно. У нас нет соломы, даже сесть, и то не на что. Ни глотка теплого кофе и никакой надежды что-нибудь съесть. Мы промерзли до костей и проклинаем все на свете. Через какое-то время я слышу хлопок, а потом еще несколько ружейных выстрелов в помещении. Опять самострелы. Неужели эти идиоты всерьез верят, что им сделают перевязку и эвакуируют в тыл? Видимо, верят. Может, и на самом деле повезет, да и рана не будет очень болеть, но русские все равно найдут нас.

Впрочем, в этой толчее никак нельзя исключать и случайный выстрел. Хотя санитаров все равно нет и в помине — незачем они здесь.

На следующий день стрелка на барометре моего настроения падает до нуля — меня сделали временным командиром взвода, и предполагалось, что мы захватим небольшой участок территории. В сарае мы обнаружили большой склад оружия и боеприпасов, но, как выяснилось, из-за ржавчины и песка только процентов десять вооружения готовы к использованию. Всего несколько пулеметов исправны, а ленты к ним валяются в песке и грязи. Сменные стволы отсутствовали, а запасы самого важного — оружейного масла и смазки — были и вовсе мизерными. Выбрав все самое лучшее, отправляемся на изгибающуюся цепь холмов и там занимаем позицию, мне еще предстоит осмотреть каждый сторожевой пост и установить связь с командным пунктом.

На ферме находим картофельную пароварку, скоро она вовсю работает и у нас много вкусной, горячей еды. Совсем скоро происходит настоящее чудо — к нам заезжают развозчики еды и оставляют часть своих калорийных сокровищ. Обидно, что суп совсем холодный, но зато есть хлеб, колбаса, масло и табак — истинная радость солдата.

Сначала все тихо и спокойно. Но едва темнеет, как снова начинается ночной концерт русских — из огромных громкоговорителей льются солдатские песни: «Лили Марлен», например, а потом популярные шлягеры и марши. Между песнями голос «обычного человека» произносит обличительные речи, похожие на речи Геббельса. Затем следует правдивая сводка новостей, после чего наши бывшие соотечественники, сдавшиеся в плен русским, живописуют русский рай. А под финал слышим заурядную пропаганду, все те же избитые фразы: «Переходите к нам, не забудьте прихватить миски и ложки, тысячи голых баб ждут не дождутся вас».

На следующий день, после обеда, русские буквально топят нас в минометном огне. Потом переходят в атаку, но мы их ждем и уже издали открываем ответный огонь, в результате которого они несут огромные потери убитыми и ранеными. Перед следующей атакой они снова «обрабатывают» нас артогнем. В довершение ко всему, наша собственная артиллерия допускает несколько ошибок (бьет по нашим же окопам, будто они полны русских!). Наши проклятья не помогают, число убитых и раненых растет.

Отряды СС занимают зону слева. Русские, невзирая на потери, переходят в наступление. Стоит им прорваться, как они окажутся у нас в тылу. И хотя вследствие холмов видимость была ограниченна, мы все слышали и догадались — увы, наши опасения подтвердились — обороняемый подразделением СС участок захвачен противником. Правда, какое-то время спустя в результате контратаки СС русские были отброшены.

Теперь есть возможность передохнуть и надеяться на спокойную ночь. Танки всех видов выдвигались к основной линии фронта, будто готовясь к параду. Было ясно, что ребята, в них сидящие, уверены, что контролируют ситуацию, несмотря на серьезные потери. Что касается нас, мы сознаем, что наше легкое оружие тут не поможет — да, наши фаустпатроны, несомненно, пробьют парочку дыр, но разве смогут сдержать натиск неприятеля? Нам позарез нужны были тяжелые вооружения.

На другой стороне из укрытия нагло выходят несколько фигур. Вероятно, они чувствовали себя в безопасности на таком расстоянии, но мы одного за другим снимаем их выстрелами. Оружие мы накрываем куртками и брезентом, оно — самое ценное, что у нас сейчас есть. В целом, все очень походило на охоту, и я смог записать на свой счет несколько безукоризненных попаданий в цель. Мои подчиненные удивились не на шутку и увлеченно считали число попаданий. В конце концов, старый лесник и охотник свое дело знал.

Сегодня русские повели себя вопреки обычному — атаковали нас дважды, причем невзирая на плохую видимость. Снова подобрались чуть ли не вплотную к нашим окопам, но нас выручили ручные гранаты — их у нас, слава Богу, достаточно. После этого стало возможным, наконец, оттащить раненых.

На рассвете на стороне противника заурчали двигатели, и послышался характерный лязг танковых гусениц. Был отдан приказ очистить район, и опять начался ад. Мы бросались из одной воронки в другую, в них можно было какое-то время отсидеться и стереть грязь с физиономии.

Прыгнув окоп, я приземлился прямо на груду трупов русских и наших солдат СС. Обстрел стал еще интенсивнее — будто стальной метлой прошлись по земле. Оставалось лишь вжаться в землю и передвигаться только ползком. Мы уже успели привыкнуть и к тому, что иногда приходится прижиматься не только к земле, но и лежащим на ней телам погибших.