Смертник Восточного фронта. 1945. Агония III Рейха - [30]
Обстрел прекратился ровно в 9.30. Сразу же разгребаю песок и откапываю три наших фаустпатрона. Потом привожу в чувство своего соседа, заставляю его приготовиться к нашей заключительной миссии. Третий, похоже, уже отправился к праотцам — на пинки, во всяком случае, не реагирует.
Самолеты, пролетая в считанных метрах над нами, теперь поливают нас пулеметным огнем. Петляя, как зайцы, танки грохочут со всех сторон, они постоянно меняют направление, чтобы держать под огнем как можно больше участков местности. С нашей стороны нет никакого сопротивления. Мы уничтожены, раздавлены, тут сомнений нет и быть не может. Оказывается, не совсем — в нескольких сотнях метров, справа, вижу знакомую вспышку, за которой сразу же следует взрыв. В яблочко. Второй выстрел, оттуда же, и снова бронированная крепость на гусеницах вспыхивает. Этот парень меткий стрелок. Укрылся где-то в тылу и палит себе — вот еще взрыв, и в воздух вздымается облако дыма.
Похоже, опытные вояки просто так сдаваться не хотят. За считаные минуты полдесятка русских танков пылают как свечки. Оставшиеся рассредоточиваются по полю, кидаясь то вправо, то влево, обстреливая или давя гусеницами любой попадающийся им на пути холмик земли. Прекрасная возможность проверить меткость. И ничто не сравнится с восторгом от прямого попадания.
От унтер-офицера больше нет никакого толку. Прикрыв голову руками, он пригибается к земле, словно покойник. В паре десятков шагов от нас проползает один из стальных монстров, подставляя свой бок. Другие подобрались еще ближе, но вот стрелять в них не очень-то удобно. Взрыва от первого фаустпатрона я не видел, потому что, едва успев выстрелить, сразу же нагнулся за вторым. И в этот момент невидимая сила, приподняв меня, швырнула куда-то, и я потерял сознание.
Часть третья
В ПЛЕНУ У РУССКИХ
Я часто задумывался, был ли это снаряд, угодивший в стенку окопа, волной от взрыва меня отшвырнуло в сторону, или же гусеницы танка, переезжавшего через нашу траншею, просто не до конца обрушили ее стенки. Не знаю, сколько я пролежал, то ли в самой траншее, то ли рядом с ней, но очнулся я уже раздетым до нижнего белья, а вокруг толпились обступившие меня русские солдаты. Насколько я мог понять, мне что-то приказывали.
Постепенно придя в себя, я со всей остротой осознал, что мне так и не удалось избежать ненавистного и страшного плена. Русские стояли в отдалении, направив на меня стволы автоматов, готовые в любой момент выстрелить. Но почему же никто не спешит нажать на спусковой крючок? Они раздели меня чуть ли не догола, сняли часы, моего маузера и след простыл, не было и зажигалки, и даже ботинок. Правда, один из них протянул мне мой бумажник, в котором позже я обнаружил фотографии детей и несколько счетов в потайном кармашке. Но все документы исчезли.
Позже мне объяснили, что тогда русским выплачивали по 10 рублей за каждого пленного, возможно, поэтому они меня и не прикончили на месте. Мне швырнули китель убитого солдата. Штанов и ботинок не хватало, посчитали, что я обойдусь без них, и вот в таком виде меня и отправили на восток. Под конвоем двух солдат, следовавших метрах в десяти и готовых в любую секунду нажать на курок.
На ферме встречаю еще одного соотечественника и товарища по несчастью, незнакомого мне, но нам не разрешают даже словом переброситься. Здесь же впервые замечаю и женщин-солдат,[65] они хоть и производят на нас жуткое впечатление, но, по крайней мере, не плюются и не кусаются. Похоже, их интересуют только сигареты и ворованные часы и ценные вещи. Я и не успеваю разглядеть их как следует — мне в спину упирается ствол автомата.
Мы отправляемся дальше по хлюпающей слякоти, к маленькому городу, мимо минометов и месторасположения войск связи. На многолюдной ферме русские развернули что-то вроде командного пункта. Я стою в уборной, лицом к стене, двое русских солдат держат меня на мушке. Приводят еще нескольких пленных, они смертельно бледны и просто вытягиваются на полу. Нас человек 6 или 8, а охраны — около 20 солдат, стоящих у нас за спиной с оружием наготове.
Во всяком случае, «герр Враг» пока что относился к нам с долей уважения. Переводчик, по виду стопроцентный еврей, объявляет, что каждый, кто произнесет хоть слово, будет тут же расстрелян. Я жестами показываю ему, что, мол, ничего не слышу, и мне благосклонно позволяют прочистить уши. Тем временем, одного за другим, пленных уводят. Настает моя очередь, и меня ведут в комнату, где за столом, заваленным картами, сидят двое русских офицеров. При каждом из них личный переводчик-еврей, владеющий немецким.
Предыдущего пленного выводят. Офицеры приставляют к его спине ружья, а переводчик ухмыляется — «Пристрелить его».[66] Потом мне приказывают подойти к столу, дают взглянуть на карты и велят назвать точное месторасположение наших зенитных, противотанковых и артиллерийских подразделений, указав и число орудий в каждом. Каждая моя фраза будет проверена, и если я солгу, напутаю или же откажусь говорить, меня расстреляют, как и предыдущего.
В спину мне упирается холодное стальное дуло. Но я, видимо, вынужден буду разочаровать этих господ и произношу:
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства моего дедушки Алексея Исаева, записанная и отредактированная мной за несколько лет до его ухода с доброй памятью о нем. "Когда мне было десять лет, началась война. Немцы жили в доме моей семье. Мой родной белорусский город был под фашистской оккупацией. В конце войны, по дороге в концлагерь, нас спасли партизаны…". Война глазами ребенка от первого лица.
![Солдаты Родины: Юристы - участники войны [сборник очерков]](/storage/book-covers/c8/c8da0d700953eeeb48acb0caf2488926974b1a68.jpg)
Книга составлена из очерков о людях, юность которых пришлась на годы Великой Отечественной войны. Может быть не каждый из них совершил подвиг, однако их участие в войне — слагаемое героизма всего советского народа. После победы судьбы героев очерков сложились по-разному. Одни продолжают носить военную форму, другие сняли ее. Но и сегодня каждый из них в своей отрасли юриспруденции стоит на страже советского закона и правопорядка. В книге рассказывается и о сложных судебных делах, и о раскрытии преступлений, и о работе юрисконсульта, и о деятельности юристов по пропаганде законов. Для широкого круга читателей.
В настоящий сборник вошли избранные рассказы и повести русского советского писателя и сценариста Николая Николаевича Шпанова (1896—1961). Сочинения писателя позиционировались как «советская военная фантастика» и были призваны популяризировать советскую военно-авиационную доктрину.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
Когда недоучившийся школьник Михаэль Брюннер вступал добровольцем в Вермахт, он верил, что впереди его ждут лишь победные фанфары, но он оказался в кромешном аду Восточного фронта. Таких, как он, немцы зовут Schlaumeier (дословно: «хитрюга»), а русские сказали бы: «хитрожопый» — циничный, себе на уме, отнюдь не склонный к самопожертвованию. Брюннер не брезговал ничем, чтобы спасти собственную шкуру, однако не избежал ни участия в самых кровопролитных сражениях второй половины войны, ни серьезных ранений.
Впервые на русском языке! Уникальные фронтовые записки офицера парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг». Откровения ветерана об ужасах войны на Восточном фронте. Поразительная судьба, достойная авантюрного романа.В начале войны Карлу Кноблауху довелось воевать и в передовом отряде пехотной дивизии, и наблюдателем воздушной разведки, а после тяжелого ранения, полученного в бою с советскими истребителями над Вязьмой, он по выздоровлении был направлен в парашютно-танковую дивизию «Герман Геринг», где всего за несколько месяцев сделал головокружительную карьеру — от командира взвода до командира батальона.
Война на Восточном фронте глазами немецких разведчиков и танкистов. Продолжение фронтового дневника ветерана Панцерваффе, воевавшего стрелком на бронеавтомобиле Sd.Kfz 231. Великолепно вооруженные, отличавшиеся невероятной проходимостью, эти восьмиосные бронемашины по праву считались лучшими в мире и применялись для разведки и боевого охранения в передовых отрядах танковых дивизий Вермахта и войск СС.«Сегодня снаряд русского орудия влетел прямо через открытый люк водителя внутрь нашей бронемашины. Раздался страшный взрыв.
Редчайший документ Второй Мировой. Откровения ветерана Панцерваффе. Уникальный фронтовой дневник стрелка бронеавтомобиля Sd.Kfz 222, которые применялись для разведки и боевого охранения в составе передовых отрядов и разведывательных батальонов танковых дивизий. Автор прошел всю войну на Восточном фронте, что называется, «от звонка до звонка» — с 22 июня 1941 года до падения Третьего Рейха. В эту книгу включены его фронтовые записи, относящиеся к первому году Великой Отечественной.