Смерти вопреки - [12]
Шанхай, шумный город с нескончаемыми развлечениями, был центром общественной жизни в Восточной Азии. Более мирской и пестрый, чем британский протекторат Гонконг, Шанхай обслуживал как покупателей с изысканными вкусами, так и люмпен-пролетариат. В годы, предшествовавшие Второй японо-китайской войне, жизнь в британском сеттльменте представляла собой любопытную смесь нравов оживленного азиатского города и традиционной английской сельской местности. В сеттльменте существовали теннисные и крикетные клубы, ежедневно в пять дня подавали чай (китайцы охотно приняли этот обычай), были там и пабы. Одной из особенностей британского сеттльмента, которая выделяла его и вступала в противоречие с обычаями местного населения, было содержание и разведение собак как домашних питомцев.
Так что когда Джуди сопровождала товарищей по команде «Москита» в увольнительных на берегу, ей всегда были рады. Иногда матросы посещали местное заведение на реке, где стульями служили старые перевернутые картонные ящики. Во время других увольнительных матросы «Москита» ходили в роскошные бары в великолепном Park Hotel или в Shanghai Race Club, куда Джуди пускали как официального члена ВМС Великобритании. В 30-е годы оба места являлись центрами общественной жизни. Матросы часто были провинциальными, необразованными парнями, обученными искусству навигации и, возможно, речной дипломатии, но не более того. Но хотя им непросто было общаться с утонченными франтами, ночи напролет танцевавшими в Park Hotel, в холмах и долах модных мест Шанхая они все же чувствовали себя комфортно.
Гулд Хантер Томас[3], рабочий американской нефтяной компании, написавший воспоминания о старом Шанхае, заметил: «Люди все приходят и приходят в этот город, причем многие тратят половину своего заработка (или больше того) на развлечения». Это определенно относилось к матросам с канонерки, которым надо было за одну-две ночи получить удовольствий на несколько недель вперед, прежде чем вернуться на реку.
Поскольку британцы обычно держали на борту канонерки алкоголь (как и другие европейцы, на кораблях которых были запасы вина), они вели себя куда спокойней, чем американцы, которые, как только оказывались в городе, были готовы устроить вакханалию. Для янки (или, как они сами себя называли, «речных крыс») увольнительная на берег обычно означала абсолютную свободу, потасовки и эпические кутежи, которые заканчивались возвращением на корабли без гроша в кармане за несколько секунд до подъема якоря.
Вспоминает офицер, служивший на американской канонерке: «После долгой, темной, дождливой зимы, когда любой сходивший на берег утопал в грязи по колено, каждый матрос получал сумму, равную, по меньшей мере, половине ведра серебряных долларов, и горел желанием так или иначе потратить эти деньги». Грязные забегаловки и «клубы для джентльменов» на Набережной всегда предлагали «речным крысам» варианты вложения этих денег. Как сказал один из американских матросов, «большая часть уходила на бухло и баб. Остальные я растратил глупо».
Драки в барах случались часто и разгорались при малейшем оскорблении корабля или страны. Все речные патрульные хорошо знали друг друга, независимо от того, на каком корабле и в каком флоте они служили, и потасовки часто не были вызваны настоящим гневом, а становились чем-то вроде племенных ритуалов. Драки случались между представителями разных стран, между представителями команд разных кораблей одного флота, иногда и между членами команды одного корабля, уставшими друг от друга. Алкоголь будил в матросах зверя.
Черед дошел и до Джуди, склонность которой к пиву сделала ее среди матросов своим парнем. Когда канонерка стояла в Ханькоу, ночь часто начиналась и заканчивалась на набережной, которая была главной улицей города, в столовой, оборудованной на первом этаже здания Гонконгского и Шанхайского банка. Там были пианино, пара бильярдных столов и китайский персонал, говоривший по-английски и подававший напитки всю ночь. Другими словами, райское местечко.
Тут Джуди ввели в «Клуб запойных пьяниц», питейный клуб, основанный матросами британских канонерок во времена, когда западные державы начали патрулировать Янцзы. Название было заимствовано у пива, которым накачивались матросы. Пиво выпускалось под брендом EWO и содержало смесь лука, местных трав и бог знает чего еще. Матросы пили его потому, что они были с канонерок, и это пойло было именно для матросов с канонерок. Говорили, что на какой-то стадии попойки пиво делало человека мужчиной. В общем, EWO напоминало порошок из рога носорога или кожи змеи, которые китайцы использовали для повышения потенции.
