Смертельный вкус Парижа - [72]

Она пренебрежительно усмехнулась:

– А вы всегда набрасываетесь на своих любовниц тигром? Люпона взбесили угрозы Додиньи, вот и все.

Появился официант с подносом. На этот раз я вовремя убрал руки со стола и даже откинулся на стуле, но мне все-таки пришлось вытерпеть ее ласковый взгляд и обращение «милый». Когда он отошел, я спросил напрямую:

– Где письмо?

– Сначала убедите меня написать его.

– У вас нет другого выхода. В ту ночь, услышав от Клэр, что Люпон привел на ужин другую женщину, вы позвонили ему прямо в ресторан. Не отпирайтесь, мне сообщил об этом инспектор Валюбер. Этот телефонный разговор был долгим – вероятно, Ив-Рене всеми силами пытался отвертеться от встречи с вами, но вы сумели вынудить его выйти к вам.

– Каким же это образом?

– Да мало ли? Пригрозили скандалом, звонком жене? Пообещали вернуть ключ от ателье?

– Какой еще ключ?

– У Люпона в кармане оказались два ключа от его гарсоньерки. Второй ключ он забрал у вас.

– Это все ваши домыслы.

– Это логический вывод. Ключ выпал из кармана Люпона еще в операционной, и я передал его инспектору Валюберу.

– Это не доказательство. Вы могли получить его от своей жены.

Доказательством служило ее лицо, выдавшее страх и ненависть, но выражение лица не предъявишь в суде. Я объяснил ход своих рассуждений в надежде, что она либо выдаст себя, либо испугается:

– Вместо вас на ужин в узком кругу Люпон пригласил мою супругу. Даже пытался назначить ей свидание. Длинный разговор с вами в ателье, полотенце со следами подводки, отобранный ключ, его интерес к Елене… Он бросил вас, Марго. Он бросил вас, и у вас были причины отомстить.

Марго переменилась в лице. На тщательно разрисованное личико легла густая тень ненависти, подчеркнувшая низкий лоб и превратившая густо начерненные глаза в крохотные впадинки. Орлиный нос навис над верхней губой, модное сердечко рта перекосилось в кривую линию. Мне стало не по себе. Оставалось надеяться, что ее ненависть относится к неверному Люпону.

Я откинулся на стуле и уже с ленивой уверенностью продолжил:

– Давайте в качестве чисто интеллектуального развлечения представим, что у вас нет алиби. Что вы все-таки были под мостом Турнель. На вашей последней встрече вам стало окончательно и бесповоротно ясно, что этот мужчина ушел от вас. А вы вложили в него полтора или два года жизни, тонны ожиданий, неподъемный груз надежд. Свобода – очень привлекательный образ жизни для молодой женщины. Но годы идут, наступает пора определиться, не так ли? Сколько можно прозябать со старушкой-матерью в Рамбуйе, когда хочется бельэтаж на Елисейских Полях? Успешный арт-дилер с неверной женой был податлив и казался многообещающим вариантом…

Ее взгляд не оставлял сомнения, что, как бы отчаянно она ни ненавидела Люпона, этого чувства у нее в избытке хватало и на меня.

– Но, увы, он оказался непостоянен. Вы заранее решили, что, если он не вернется к вам, вы застрелите его. После вашего выстрела он рухнул, под ним растеклась лужа крови. Вы были уверены, что он мертв, и бросились бежать. Машину вы предусмотрительно оставили где-то подальше.

Она облокотилась на стол, нагнулась вперед, уперлась в меня крапивными глазами:

– Вся эта ахинея не учитывает непреложные законы физики и логики.

Я не мог заставить себя есть, поэтому пил вино.

– Вы тоже не всегда действуете логично. Вокруг ресторана полно парковочных мест, а вы почему-то пришли сюда пешком.

Сухой рукой с длинными острыми ярко-алыми ногтями она подцепила на вилку кусочек птицы:

– Не уверена, что суд сочтет этот факт доказательством моей вины. У вас какая-то мешанина из выдумок и не относящихся к делу фактов.

– Мои выдумки – это единственно правдоподобная реконструкция событий. Вот, например, свидетель сообщил, что стрелявшая женщина споткнулась и упала. Не хотите ли показать мне ваше колено? Я ведь врач.

– Нет, пожалуй, воздержусь. Вы, конечно, очень привлекательный мужчина, и, вероятно, после суда и приговора вам потребуется новая супруга… – Я сглотнул ком кровавой ярости. – Но что-то намекает мне, что у нас с вами не сложится. А в таком случае я не показываю мужчине свои коленки. И я как раз слышала, что колено разбито у вашей жены.

– Где вы слышали о колене моей жены?

– В какой-то газете писали.

Валюбер сказал, что следствие скрыло от прессы этот факт, но, похоже, Марго была в курсе следственных тайн. Я вспомнил слухи о ее связи с главой отдела криминальных расследований.

Я перешел к следующему пункту:

– Кстати, свидетель уверяет, что при падении вы еще и выругались.

– Вот как?! Выругалась? Убийство меркнет перед таким злодейством! Странно, что я все еще в ресторане, а не в камере предварительного заключения! – Она уже пришла в себя и теперь жевала утку с завидным аппетитом. – Мне помнится, вы признались, что свидетель заявил, будто видел не меня, а вашу жену.

– Он не видел лица женщины и ошибся. Моя жена не могла выругаться.

Марго поперхнулась наигранным дребезжащим смехом:

– Надо же, как хорошо мужчины думают о своих женах! Это, право, даже трогательно. Видно, полагают, что если женщина – дурочка, то она невинна и чиста, как ангел. Даже выругаться не в состоянии.