Смертельный холод - [36]

– Так который это был час?

– Около половины восьмого. Когда я приехал в Легион приблизительно час спустя, Си-Си уже была там.

– С коллегами?

Кажется, он опять замешкался?

– Да. С человеком, которого зовут Сол. Фамилию не знаю. Он здесь арендовал дом на рождественские каникулы.

– А что он делает для вашей жены? – спросил Гамаш, надеясь, что Лемье воздержится от ухмылки.

– Он фотограф. Делает фотографии. Это вот его снимок. Хороший, правда? – Лион показал на книгу в руке Гамаша.

– Во время завтрака он делал фотографии?

Лион кивнул, его глаза были круглыми, набрякшими и какими-то умоляющими. «Но о чем они умоляют?» – спросил себя старший инспектор.

Он вдруг понял: умоляют отказаться от вопросов подобного рода.

– Фотограф присутствовал на матче по кёрлингу? – неумолимо продолжал он.

Лион кивнул с несчастным видом.

– И вы знаете, что это означает?

– Это всего лишь слух. Злобная, ни на чем не основанная инсинуация.

– Это означает, что он мог сфотографировать и того, кто убил вашу жену.

– А-а, – таков был ответ изумленного Лиона.

Но как ни пытался Гамаш понять, для него так и осталось неясным, было ли удивление Лиона радостным или исполненным страха.

– А ты что думаешь? – спросила Клара.

Она подала Питеру стакан красного вина, вернулась в удобное кресло и сделала глоток из своего стакана.

– Рут.

– Рут? Правда? – Клара выпрямилась и уставилась на Питера. Он почти никогда не ошибался – одна из тех черт в нем, что досаждала ей больше всего. – Ты думаешь, что это Рут убила Си-Си?

– Я думаю, если я буду повторять это снова и снова, то рано или поздно окажусь прав. Рут здесь единственная, кто, насколько я ее знаю, могла бы убить и глазом не моргнув.

– Но ты же не думаешь так на самом деле.

Клара была удивлена, хотя отчасти и соглашалась с мужем.

– Думаю. Это в ее природе. Если она и не убила кого-то прежде, то лишь потому, что у нее не было мотива и возможности. А способности всегда присутствовали.

– Но стала бы она убивать током? Я всегда думала, что если Рут кого и убьет, так своей тростью. Или наедет на жертву на машине. Тонкости ей не по нутру.

Питер подошел к книжному шкафу и стал разглядывать тома, поставленные, уложенные в стопки, засунутые как попало. Он просматривал названия – от биографий до романов, от художественной литературы до истории. Здесь было множество детективов. И поэзии. Замечательной поэзии, от которой Клара пела и стонала в ванной – любимого ее места для чтения стихов, ведь большинство этих книг были тоненькие и она без труда держала их скользкими пальцами. Питер ревновал жену к словам, вызывающим у нее такой восторг. Она производила такие звуки, будто эти слова ласкали ее, входили в нее, касались ее так, как хотел касаться только он. Он хотел, чтобы все ее стоны принадлежали только ему. Но она стонала Хекту, Этвуд, Энджелоу и даже Йейтсу. Она стонала и напевала от удовольствия Одену и Плесснеру. Но самое большое удовольствие доставляла ей Рут Зардо.

– Ты это помнишь?

Он достал маленькую книжицу и протянул Кларе. Она раскрыла ее и прочитала первое, что попалось:

Ты была мотыльком,

что коснулся моей щеки

в темноте.

Я убила тебя,

не зная, что ты

всего лишь мотылек

и у тебя нет жала.

Клара открыла другую страницу и опять прочла первое, что попалось, потом еще одно и еще.

– Они почти все о смерти или утрате, – сказала она, опуская книгу. – Я этого прежде не понимала. Большинство стихов Рут о смерти.

Она закрыла книгу. Это был один из первых сборников Рут.

– Не только о смерти, – возразил Питер, подбрасывая в огонь березовое полено. Полено зашипело, а Питер отправился на кухню, где разогревалась еда к обеду. – Она очень тонкая поэтесса. У Рут есть много такого, чего мы просто не замечаем.

– «Ты всего лишь мотылек, и у тебя нет жала», – повторила Клара.

Была ли Си-Си всего лишь мотыльком? Нет. У Си-Си де Пуатье было жало. Тот, кто приближался к этой женщине, сразу чувствовал это. Клара сомневалась, что согласна с Питером в его оценке Рут. Всю свою горечь Рут вкладывала в стихи. Она ничего не держала в себе, а Клара знала, что та ненависть, которая ведет к убийству, должна вызревать долгие годы и часто она спрятана под слоем фальшивых улыбок и рассудительных слов.

Зазвонил телефон, и Питер, обменявшись со звонившим несколькими короткими словами, повесил трубку.

– Допивай, – сказал он от дверей. – Звонила Мирна – приглашает нас выпить в бистро.

– Я должна поспешить с этим стаканчиком, чтобы тут же приступить к другому?

– Как в старые времена, правда?

Арман Гамаш стоял перед старым домом Хадли. Дверь закрылась, и он почувствовал, что может выдохнуть. И еще он чувствовал себя глуповато. Он прошел по этому старому мрачному нагромождению комнат вместе с Лионом, и ничто из увиденного не вызвало у него ни малейшего сочувствия, но и монстры здесь больше не скрывались. Дом был усталый, печальный, и ему не хватало смеха. В этом смысле дом напоминал своих обителей.

Перед тем как уйти, он зашел в гостиную, где все так же сидела Кри в своем платье без рукавов и в шлепанцах. Он накинул на плечи Кри одеяло и сел напротив нее; несколько мгновений он смотрел на ее бесстрастное лицо, потом закрыл глаза.