Смертельная любовь - [4]

И снова Михаил Матевосян закрыл временно свою мастерскую, вывесив объявление, что уезжает на месяц в отпуск. Ну, и для Таи придумал какое-то пристойное объяснение.

И снова все произошло, как предвидел уролог. Экспресс-анализ показал, что киста в правой почке, как и прежде — в левой, доброкачественная. Михаил выписался из госпиталя с остатками обеих почек. Правда, на этот раз уролог, а потом врач по внутренним болезням, строго-настрого посоветовали Михаилу придерживаться специальной диеты, щадящей остатки его оперированных почек: избегать мяса, особенно жареного и жирного, избегать острых приправ и, конечно же, отказаться от вина, а тем более крепких напитков: водки, коньяка, виски. Но как он мог избежать всего этого, встретившись с Таей после длительной «деловой поездки»? Они отправились в армянский ресторанчик на окраине Вотертауна. Хозяин ресторанчика Левон был давним приятелем Михаила, еще с прекрасных бакинских времен, когда оба были молодыми и дерзко мечтали стать самыми первыми, самыми успешными каждый в своей профессии: сапожном деле (Михаил) и ресторанном бизнесе (Левон). Они и добились успеха сначала в Баку, а потом здесь в Америке. Каждый год приносил им все больший и больший доход. И даже встреча с Таей и любовь к ней были выражением самого большого успеха, достигнутого Михаилом Матевосяном за всю его жизнь. Что же касается двух операций, перенесенных на его почках, то все было в прошлом, и следовало пировать и веселиться, что он живой, сидит в армянском ресторане, ест, пьет и любуется на свою «Красоту». Около восьми вечера Тае надо было возвращаться в стриптизный клуб на работу. И тут-то Михаил почувствовал, что у него нет сил подняться, проводить Таю до машины и отвезти ее в клуб. Он просто-напросто не мог сдвинуться с места. Кружилась голова. Столик поплыл по залу. Он ухватился за край столика и стянул скатерть с тарелками, бутылками и остатками еды. Последнее, что увидел Михаил, были испуганные глаза Таи и брезгливое движение ее губ, прежде таких манящих и прекрасных.

Именно это: ее манящие и прекрасные губы вспомнил Михаил, когда открыл глаза на больничной койке в том самом госпитале, где он был дважды оперирован. Лечащий доктор-нефролог — заботливая пожилая китаянка — объяснила Михаилу, что его подключили к аппарату «искусственная почка». Он спросил: что это такое? Доктор-нефролог пояснила, что после нарушения предписанной диеты в его крови скопилось повышенное количество ядовитых продуктов обмена веществ, которые можно удалить из крови при помощи ультрафильтрации. Кровь фильтруется, и вредные вещества задерживаются на фильтрах. Поскольку остатки его почек не справились со своей задачей, врачи прибегли к аппарату «искусственная почка», который и выполняет гемодиализ. Не исключено, что больному (Михаилу Матвосяну) придется подключаться к аппарату «искусственная почка» по 2–3 раза в неделю на 4-12 часов.

Начался мучительный период жизни нашего героя. Он по-прежнему работал в сапожной мастерской. Но процесс ремонта обуви, налаженный десятилетиями кропотливого труда, разрывался на куски, потому что через день Михаил должен был ехать в госпиталь на диализ. Он ненавидел эту жизнь и не знал, что ему делать: продолжать диализ или прекратить вовсе и — будь что будет! В раздражении он выкрикивал эти слова жене и детям, которые умоляли его продолжать поездки на диализ и не оставлять их сиротами. Так прямо и говорили: «Не оставляй нас сиротами!» Да он и сам понимал, что надо продолжать делать так, как назначили врачи. Понимал и ненавидел всех и вся, а главным образом самого себя за рабскую покорность судьбе. Одну только Таю не упрекал и не проклинал Михаил. Он давно ее не видел и тосковал. Тая же после злополучного обеда в армянском ресторане исчезла. Она не приезжала в мастерскую Матевосяна. Он не звонил ей из какой-то горделивой стеснительности, которая в крови у южных народов и каждый раз грозит смертельным взрывом. Не звонил еще и потому, что день ото дня чувствовал себя лучше и лучше, привыкая к мысли, что диализ — дело временное и в конце концов от него можно будет отказаться. Так он и сделал. Вдруг прекратил ездить на диализ. Ему звонили из госпиталя, убеждали, уговаривали, а потом прислали категорическую бумагу с просьбой подписать. Он подписал, и его оставили в покое. В Америке уважают решения, принятые относительно своего собственного здоровья. Снова упрашивала Михаила жена Сильвия, снова убеждали его сын Ашот и дочка Анжелика поехать в госпиталь, отказаться от злополучной бумаги и возобновить диализ. Он был непреклонен: «Смотрите, я не ездил на диализ вот уже две недели, а чувствую себя гораздо лучше — словно камень с сердца свалился!»

Одно только терзало Михаила Матевосяна: тоска по Тае. Он не мог больше прожить ни дня без того, чтобы не увидеть ее. И прежде (до операций и последующего диализа) бывали периоды, когда Тая исчезала на месяц иди даже несколько месяцев, но потом появлялась веселая, ласковая, сверкающая беззаботностью. Ему только этого и нужно было: увидеть свою Красоту. И на этот раз она исчезла после злополучной поездки в армянский ресторан. Михаил уговаривал себя, что все вернется к прежнему: Тая выскочит из машины, отворит двери его мастерской и ласково скажет: «Папочка, а я по тебе соскучилась!»