Смертельная игра - [40]

— Пабст!

— Он сейчас здесь?

— Да, но у него люди…

Разговаривая, я отпускаю маленькие шаловливые поцелуйчики в чудную шейку Патриции, чтобы сбить с толку служанку. Так как я больше не задаю вопросов, она скромно удаляется.

— Итак, что вы сейчас собираетесь делать? — спрашивает моя спутница.

— Подождать полчаса, чтобы дать время моим коллегам занять исходную позицию.

— А потом?

— А потом вдохновение будет диктовать мои действия, мой милый друг…

Я подхожу к стеклу, чтобы поднять занавеску. Окно выходит на эспланаду. Передо мной панорама парка, бульвара и прилегающих улиц.

Патриция садится на диван.

— У вас необыкновенная профессия, — говорит она. Я оборачиваюсь. Она положила ногу на ногу так высоко, что я оказался на грани инфаркта. Ее светлый взгляд подернут томной вуалью. По всей видимости, она поддалась сладострастной атмосфере комнаты.

Для приличия я сличаю содержимое бутылки.

— Глоток шампанского, мой друг?

— Вы принимаете свою роль всерьез! — щебечет она. Мы пьем, стараясь не смотреть друг другу в глаза.

— Это правда, что вы отбивали всех подружек у Людо? — спрашивает она, заставляя испустить надлежащий смешок.

— Это правда, впрочем, мне стыдно за это!

— Бедняжка Людо! Вы знаете, что он на вас совсем не сердится? Наоборот, он находит это забавным.

— У него очень добрая душа…

Зато у его жены — гром и молния, думаю я! Она откидывается на гору подушек.

— Вы очень обольстительны, правда, — шепчет она, — даже с этими смешными усами.

Ну что вы от меня хотите, когда я слышу призыв, будь то для игры в белот или в частную жизнь, я отвечаю. И самый лучший ответ, который мог дать этой светловолосой подстрекательнице, это сыграть для нее Вальс конькобежцев. Она меня отталкивает как раз настолько, чтобы придать пикантность сцене.

— Вы — демон! — хрипит она, обвивая руками мою шею. Я говорю себе, что если Людо никогда не выигрывал в Лотерею, для него пришло время срочно купить билет.

Глава XVIII, Что называется, взять реванш (продолжение и конец)

— Мы неблагоразумны!

Я полностью согласен с Патрицией, поэтому оставляю ее, чтобы выглянуть в окно. На этот раз фургоны на месте. Пора действовать. Небольшая разминка привела меня в состояние боевой готовности. Я в замечательной форме!

— Послушайте, мой ангел! — говорю я своей партнерше. Но ей трудно сосредоточиться. За двадцать минут я представил реферат моих фирменных блюд, который ее ошеломил. Она по праву отведала «ракету на орбите», «соло на гитаре», «плодородные холмы виноградной лозы», «новый птенчик Лярусса в цветах».

— Патриция!

— Да?

Она протягивает мне губы. Я принимаю их.

— Откройте настежь ваши нежные ушки.

— Готово.

— Теперь слушайте. Я сейчас выйду. Когда я уйду, вы запретесь на засов. Подождите пять минут, потом привяжите этот платок к ручке окна, понятно?

— Понятно! Берегите себя, мой милый, — нашептывает она.

— Как зеницу ваших очей, — отвечаю я ей, как донжуан.

* * *

Администраторша погружена в книгу, когда я скатываюсь с лестницы.

Она поднимает на меня удивленные глаза.

— Это невообразимо! — гневно кричу я.

— Что происходит, мсье?

— Я хочу видеть вашего занятого директора! Клопы в таком заведении — это недопустимо!

— Что вы тут говорите?

— Три клопа, мадам! Моей спутнице чуть не стало дурно! А я в каком положении! Ей-Богу, это вам так не пройдет!

Она в растерянности и только умоляюще делает «Тсс! Тише!», — на что я не обращаю внимания.

— Несколько лет назад я уже захаживал сюда. Это было серьезное заведение. Я уехал за границу и вот, по возвращении, нахожу вонючий притон!

— Но, мсье! — негодует мамаша. — Но, мсье!

— Мсье больше нет! Я хочу говорить с директором! Пойдите и скажите ему, что у меня есть для него новости! Самый большой позор в моей жизни! Я привожу даму из высшего общества, потратив столько сил на то, чтобы она решилась! И что же мы видим, открыв совещание в простынях?!

— Тише! Тише! — снова умоляет старушка.

— Клопы! — ору я. — Клопы, как в последнем портовом борделе! Хорошо что еще не лобковые вши, мадам? А?

— Подождите! — уступает служащая. — Я извещу мсье Пабста!

Она направляется в сторону сада. Я жду, пока она скроется, и следую за ней. Вот я в хозяйской столовой. В глубине еще одна дверь… Я бегу к ней… Деревянная лестница, более скромная, чем в холле, скрипит под ногами дамы… Я прячусь под лестницей. Проходит немного времени. Затем по ней начинают спускаться две персоны: дама в фиолетовом и какой-то тип, высокий, лысый и бледный; оба болтают на незнакомом языке. Я секу на свои тикалки. Патриция как раз сейчас завязывает на окне сопливчик. Через несколько секунд начнутся народные гуляния.

Хозяева уже на последней ступеньке. Я вырастаю перед ними с пушкой в руке. Хорошенькая парочка! Они делают движение назад, которое я пресекаю. Свободной рукой хватаю мужика за галстук и дергаю вперед, другой наношу по башке удар рукояткой пистолета, обеспечивая ему мигрень на три недели. Он валится вперед.

Продолжая держать на мушке оцепеневшую Горгону, я волоку его под лестницу, чтобы никто не помешал ему делать бай-бай.

— Ну вот, — говорю я его спутнице, — теперь мы одни.

Она вскидывает руки, защищаясь, думая, что я собираюсь отоварить и ее. Но я делаю отрицательный жест.