Над райцентром формировалась грозовая туча. Набухла, как переполненный курдюк – уже касалась брюхом фаллической Кладбищенской сопки, расползалась, охватывая неосвоенные территории. А с запада надвигались подкрепления – косматые, жирные, ясно намекающие, что день закончится бурно и мокро.
Лично мне было глубоко безразлично. Трудно думать о погоде, когда под тобой жесткое сиденье с причиной геморроя под обшивкой, «уазик» молодецки гарцует, голова бьется в потолок, а тип, которого мы усердно преследуем, готов обороняться до последнего.
Закончился асфальт, началась Россия. Хотелось бы знать, чем занимаются наши прославленные коммунальные службы. Даже в ад дорога вымощена!
Мы уже проскочили барачные общежития консервного заводика, водонапорную башню, в которой по традиции ни воды, ни напора, зато охраняется государством (то есть мной). Слоган на заборе любовно подновили: «Рабочим – санатории, буржуям – крематории!» Городишко оборвался, потянулся серпантин вдоль обрывистого берега Кучумовки, двухцветные столбики с наклоном. Из преследуемой «Нивы» выбралась рука с пистолетом, сухо затрещали выстрелы. Водитель с гордой фамилией Козлов резко вывернул руль и завопил:
– Михаил Андреевич, да что же он творит! Совсем башню снесло мужику?
– Боевое крещение, Серега, – ухмыльнулся я.
– Спасибо, меня уже крестили… – Машину мощно тряхнуло.
– Эй, дорогу держи! – завопил я, хватаясь за выступающие части салона. Приподнялся, чтобы валик под обшивкой не пронзил до кишок. И очень кстати – «уазик» подлетел на ухабе, хлопнулся о грунт и чуть не сверзился в Кучумовку. Но какой-то квалификацией Козлов обладал – мы прокатились по полосатому столбику, окончательно его завалив, задели следующий и, вихляя кормой, сумели-таки выровняться.
Пистолета при себе не было. У Козлова тем более – он простой водила при конторе. И вообще, очень странно устроилась жизнь. В мои обязанности в последнюю очередь входило преследование преступников по пересеченной местности. Мои обязанности подразумевали протирание штанов в углу кабинета, ленивую работу с бумагами и лицезрение секретарши шефа Нинель, которая заходит к нам по десять раз на дню и вся уже обнамекалась.
Плюясь и выражаясь, водила выжал газ. Дистанция между беглым майором и суровой дланью закона понемногу сокращалась. Беглец проделал то же самое и дважды пальнул. Промазал, ушел за поворот – мы помчались за ним. Стена хребта потеснила небо, пушистые елочки на обрыве… Опять пальба. Я не выдержал, обернулся. Что происходит? «Буханка» с Ленькой Аристовым и тремя гориллами из комендантского взвода неторопливо тащилась за нами и вовсе не собиралась обгонять. А ведь при полной амуниции ехали, лентяи! Правильно, кому охота под пули в молодые годы? Пусть уж Мишка Луговой поработает (один и без оружия) – ему недавно целых тридцать шесть хлопнуло, жизнь не удалась, жена не любит, карьерный рост противопоказан – спи спокойно, дорогой товарищ…
– Михаил Андреевич, мы долго это будем терпеть? – разразился стенаниями Козлов, когда разлетелась вдребезги передняя фара.
– Спокойствие, Сережа, – сказал я. – Научись считать – хотя бы до восьми. Сколько патронов в обойме у «макарова»? Правильно, восемь. Все ушли, а второй обоймы у этого кренделя нет, она у него в сейфе на работе. Выезжай на встречную, догоняй… – Машину подбросило, что-то вывалилось из-под колес, с дребезжанием покатилось в речку – какая-то мелкая, «незначительная» деталь. – Блин горелый! – заорал я. – Ты следишь за своей колымагой?!
– Слежу!!! – обиженно заорал Козлов. – А кабы не следил, мы бы с вами, Михаил Андреевич, на первом же повороте всмятку расшиблись!!!
Обиженный до глубины души, белобрысый паренек вмял акселератор, домчался до теряющей азарт «Нивы» и выехал на встречную полосу. Обе машины неслись впритирку по узкой грунтовке. Не меньше ста – а больше по такой дороге и не выжмешь. За рулем «Нивы» – обрюзгшая рожа, уверенно наматывающая астрономический срок. Пальцы тряслись, со лба капало. Оттопырил нижнюю губу и что-то шептал. Мельком глянул на меня, усиленно жестикулирующего – а я стучал по лбу и делал знаки остановиться, – и вроде начал замедляться…
Действительно, на что он мог надеяться? Сбежать из городка некуда, только в тайгу, а в тайге не проживешь. Пятьдесят восемь градусов северной широты, сто один – восточной долготы. Граница Якутии и Иркутской области, глушь, хиреющий райцентр – тридцать тысяч населения. Ближайший городок – Соколовка, сорок верст. Дорогу перекроют, мелкие заимки не в счет, чаща, медведи, рыси, волки, пьяные дезертиры, трезвые зэки, регулярно сбегающие из заколюченной зоны в Красношлыково (спорт у них такой)… По преданиям, в здешних местах захоронен Чингисхан, и места эти овеяны ореолом мистики и загадочности. Об этом безостановочно твердят историки, археологи и прочие товарищи, которым нечего делать. Однако поддержать их или опровергнуть, сидя в городе, невозможно, поскольку городок Марьяновск уж точно не покоится на могиле Чингисхана.
– «КамАЗ» навстречу! – каркнул Козлов.
Действительно, в клубах пыли и копоти нам навстречу несся прославленный отечественный лесовоз! Водитель издавал тревожный рев, но тормозить, похоже, не собирался. Зачем ему тормозить? Подумаешь, летит какой-то «УАЗ» по встречной полосе – он заведомо неправ.
