Смерть во спасение - [37]

   — Спасибо тебе, сын! Ты помог мне, дальше я сам управлюсь. Погоня требует сил и выносливости, коих ты ещё не набрал, а потому тебе стоит вернуться. И помни: на шее у христианина только святой крест висит!

Глава восьмая КОМУ КАКОЙ ЛИК НОСИТЬ

Новый пророк Чингисхана Ахмат твёрдо обещал правителю ещё два месяца полнокровной жизни, далее его облик в видениях звездочёта расплывался и уходил в густую непроницаемую тень, что означало быстрое угасание и смерть.

Великий хан с улыбкой выслушал страшный приговор и даже поблагодарил астролога. Слуга внёс тугой кошель с золотыми монетами и протянул оракулу.

   — Я за такие вести денег не беру, — проговорил тот.

Темучин помедлил и дал знак слуге удалиться.

Неделю назад умер сын Джучи, наследник правителя, владевший самым большим улусом, центр которого находился на реке Яик. Все земли от Яика на север и запад, весь Урал, Волга и Русь были отданы ему.

   — Сколько на запад ни возьмёшь, всё твоё, — сказал ему отец.

   — Как я возьму Русь, если ты её не взял, — с обидой ответил Джучи.

   — Она станет наша, — твёрдо вымолвил Чингисхан. — Все братья тебе в том помогут.

И вдруг Джучи умер. И никто из пророков, состоявших при дворе хана, его не предупредил.

   — Почему ты не сказал мне о том? — вызвав к себе Ахмата, спросил он.

   — Хорезмшах бухарский отрубал столь дерзким прорицателям головы, а кому хочется её лишиться таким способом?.. Думаю, и ваши провидцы боялись того же.

   — Отчего он умер?

   — Я не лекарь, ваша милость... — начал было оракул, но Темучин его перебил:

   — Это из-за моего гнева в Бухаре?

Лицо Чингисхана, похожее на застывшую маску, на мгновение дрогнуло. Ахмат знал, что то избиение в Бухаре роковым образом ускорило раннюю смерть наследника, но у него язык не повернулся сказать властителю правду.

   — Нет, это случилось раньше, при падении с лошади...

   — Я помню, он мне рассказывал...

Темучин нагнулся, взял с маленького столика пиалу с кумысом и сделал несколько глотков. Потом прикрыл глаза. Напряжение спало, и на великого хана сразу навалилась усталость. Ахмат подумал: скажи он властителю правду, тот бы с ней не справился. А значит, и ему бы её не простил. Скорее всего.

   — О чём ты думаешь? — хриплым голосом спросил Чингисхан.

Ахмат вздрогнул.

   — Я вижу, утомил вас...

Взгляд правителя ожёг прорицателя: он не терпел тонкой лести, каковую можно было бы истолковать двояко.

   — Через два месяца отдохну, — без всякого намёка на шутливость вымолвил властитель.

Не прошло и двух дней, как правитель назначил новым владельцем улуса на Яике своего внука Батыя: Чингисхан спешил закончить земные дела.

   — Ты обещал мне уничтожить тех волхвов, каковые приложили руку к рождению моего главного недруга, как его зовут?..

   — Александр... — насторожившись, произнёс Ахмат, не припоминая, когда он успел пообещать степному царю столь невероятное. Он сам думал об этом, ибо совсем случайно сумел настроиться на волну одного из византийцев.

   — И имя выбрали подходящее... — властитель на мгновение задумался. — Какой из его сыновей станет злейшим врагом моего рода?

   — Младший, Даниил.

   — А сколько ему сейчас?

   — Даниил ещё не родился...

   — Меня интересует Александр!

   — Ему шесть лет.

Темучин допил кумыс, вытер усы, бросил пристальный взгляд на оракула.

   — А его никак нельзя... — великий хан умолк, понимая, что подобные желания нельзя произносить вслух, их могут не только услышать, но злую силу этих слов легко обернуть против говорящего. — Я тоже времени не терял и кое-кого уже послал из своих людишек в Новый город, но от них пока никаких вестей... Они сами из русичей, и большой надежды я не питаю...

   — Княжич под надёжной защитой, мой господин, — твёрдо ответил Ахмат. — Волхвы перекрыли пространство, я уже пробовал...

   — Тогда они сами должны умереть! — не принимая возражений, распорядился Чингисхан. — Ты обещал мне.

   — Я обещал попробовать, мой повелитель, — растерянно пробормотал Ахмат. — Мне не доводилось раньше заниматься такими превращениями...

   — Я бы хотел узнать об этом, будучи ещё живым, — не дав договорить оракулу и не сводя с него глаз, вымолвил монгол. — Если ты не хочешь, чтобы мы вместе переступили земную черту.

За два месяца перед смертью обычно тёмное, точно выжженное солнцем лицо властителя вдруг стало светлеть, приобретая молочно-глиняный оттенок, и на этом фоне неожиданно ярко проявились тёмно-зелёные рысьи глаза хана. Лейла первой обратила на них внимание.

   — Я всегда думала, что они у тебя чёрные как ночь, а они тёмно-зелёные, как подгоревший на огне листок розы, — удивилась она.

С ним вдруг случилось то, о чём он и помыслить не мог: великий хан влюбился, прилепившись всем сердцем к юной пленнице, оценил красоту её смуглого тела и тонкую понимающую душу. Она легко прочитывала каждый жест и взгляд правителя, безропотно выполняла все его прихоти. Было решено на Совете идти войной против тангутов, и он повёз её с собой, объявив сестрой Ахмата, к которому частенько заглядывал послушать его пророчества. Чингисхан переменился и душой: стал мягче, терпимей к чужим рассуждениям, и глаза Лейлы, когда он уходил, всё чаще увлажнялись.