Смерть во спасение - [36]

   — Для того чтоб это узнать, иногда и начинать не стоит! Я не первый раз приступаю к сражению... — дружелюбно проворчал он, вытягиваясь, как пёс, во всю длину кушетки. — Приласкай меня, моя девочка...

Ярослав потчевал ужином младшего сына, который, не успев приехать, подарил ему столь блестящий обманный умысел.

   — Нет, каков у меня сын, Шешуня! Я всегда говорил, что из него вырастет знатный полководец, — восторженно гудел князь.

   — Я помню, помню, — двусмысленно кивал таинник.

   — Что ты помнишь? — возмущался князь, почуяв скрытый подвох в его голосе. — Что ты вообще можешь помнить?

Александр молча сидел за столом, почти не прикасаясь к еде. Он выпил чашу крепкого ядрёного кваса, съел пол репы, но от жирной баранины, запечённой на вертеле, отказался. Его от одного её запаха мутило.

   — Надо бы выставить толковых сторожей на подходе к пустым кострам, — неожиданно проговорил мальчик.

   — Толковых сторожей? — облизывая жирные от баранины пальцы, отозвался Ярослав.

   — Я бы на месте неприятеля обязательно проверил, взаправду ли пришло подкрепление или же его водят за нос, и послал бы своих лазутчиков. Это же так просто.

Князь, сверкнув глазами, взглянул на Шешуню и опрокинул бражный кубок.

   — Это же так просто! — повторил Всеволодович и громко расхохотался. — Мой сынок считает нас с тобой, Шешуня, полными дураками. Ха-ха-ха! Вот дожил!

   — Мы выставили заслоны, — кивнул княжичу Шешуня. — Ни одна мышь не проскочит.

   — И ещё я бы ударил несколькими знамёнами с разных сторон, чтобы привести противника в замешательство и подтвердить, что мы имеем численный перевес. И хорошо бы сделать это, не дожидаясь рассвета...

Ярослав, нахмурившись, внимательно слушал сына. В его положении идти на открытый честный бой было нельзя. Когда литвины ощутят своё превосходство в хоругвях, то будут биться с удвоенной силой и победят. Если уж говорить откровенно, то их ровно вдвое больше, и как только они это осознают, то одолеть литовцев станет невозможно. Александр прав.

   — Я об этом же и думал, сынок, — спокойно промолвил Ярослав. — Мы так и сделаем.

Не дожидаясь восхода солнца, шесть отрядов русичей вторглись в сонный лагерь литовцев, смяли сторожей и начали крушить всех подряд. Внезапность нападения, растерянность неприятельских воевод, стремительные атаки с разных флангов сделали своё дело: враг дрогнул и побежал. Всё свершилось за два часа. Лишь одной тысяче ратников удалось уйти вместе с Волквиным. Победителям достались шатры, наполненные добром, и дружинники теперь перетаскивали его на свой берег.

   — Ну как, ты доволен? — вернувшись из боя и увидев сына, улыбнулся князь.

   — Два псковских отряда на правом фланге чуть не сорвали всю атаку, брода найти вовремя не могли, замешкались, — подумав, отметил Александр.

   — Вот как? — удивился князь. — Но это уже не важно, мы победили.

   — Победы тоже бывают разные, — глубокомысленно произнёс княжич.

Ярославу вдруг захотелось зажать сына между ног и как следует отстегать плёткой за этот поучающий тон в разговоре с отцом, но он сдержался: куча добра, приносимого дружинниками, уже переросла его шатёр.

   — Что это за шнурок у тебя на шее? — Отец заметил чёрную скрученную нитку, вытащил её и долго разглядывал прикреплённую к ней фигурку берегини, райской птицы с женским лицом, заключённую в кольцо. — Кто надел эту дрянь на тебя?

Александр покраснел, но не смог выговорить ни слова. Отец Геннадий раскопал сказ о волшебной птице-берегине в старых новгородских летописях. Когда-то она спасала людей, охраняла дома и грады, пряча её лик под рубахой, русские богатыри отправлялись на кровавую сечу. Монах сам нашёл резчика, освятил сей амулет в церкви, дабы он не ослаблял силу креста, и повесил перед дорогой княжичу на шею, разъяснив:

   — Святой крест душу спасает, а птица сия пусть твоё слабое ещё тело сбережёт, коли в бой пойдёшь!

О берегине Ярославичу ещё мать рассказывала, и дядька Яким, но резкий, оскорбительный тон отца заставил Александра оцепенеть.

   — Я тебя спрашиваю! — князь бросил резкий взгляд на Шешуню, стоящего рядом, но тот лишь пожал плечами. — Это византийские монахи на тебе надели?.. Отвечай, когда с тобой отец разговаривает!

   — Да... — еле слышно вымолвил княжич.

Князь сорвал нитку, бросил её на землю, втоптал берегиню в грязь.

   — У тебя на шее, кроме родительского крестика, ничего висеть не должно боле! Запомнил?! — в ярости выкрикнул Ярослав.

   — Да, — побледнев, прошептал Александр.

   — А ты ворон ловишь? — прорычал князь, оборотившись к Шешуне. — Порчу наведут, голову сниму.

   — Так я ж не дядька...

   — Ты ж да я ж, все в стороне, когда беда приходит! — оборвал таинника Всеволодович. — Отвезёшь княжича в Новгород, он мне больше не нужен. Я отправляюсь преследовать литвинов!

Подскакал на коне Памфил.

   — Новгородская дружина прибыла, князь.

   — Им что, попировать по случаю победы захотелось? — усмехнулся он, и ратники, стоявшие рядом, громко засмеялись, услышав шутку князя.

Ярослав и сам просиял, ощущая себя победителем, взглянул на холодное, сумрачное лицо сына, подошёл к нему, положил руку на плечо, легонько сжал его.