Смерть в стекле - [6]

Они доходят до часовни, и Брайди протягивает ему руку.

– Здесь мы расстанемся.

На лице Руби появляется обаятельная улыбка, которая тотчас же придает задорную форму его сказочным усам. При жизни глаза у него были красивые – темно-карие, как черная патока. И после его смерти они по-прежнему пытливые, полнятся озорством и лукавинкой.

– Бриджет, я с удовольствием пожал бы вам ру-ку, но…

– Разумеется. – Брайди опускает руку. – Доброго вам дня, Руби Дойл.

Она входит в часовню.

– Бриджет, я подожду вас здесь, – кричит ей вдогонку мертвец. – Покурю пока.

Руби Дойл провожает ее взглядом. Она совсем не изменилась, благослови Господь ее душу. По-прежнему сама себе хозяйка – это сразу видно: подбородок вскинут, плечи отведены назад, ровный взгляд зеленых глаз. Любого пересмотрит. Судя по ее речи, наряду, манере держать себя, она преуспевает в жизни.

Если б не тот неотразимый сердитый взгляд и волосы, которые не спутаешь ни с какими другими, узнал бы он ее? С другой стороны, сердце всегда узнает тех, кого оно когда-то давно любило, – невзирая на новый покров и новые песни, что вводят в заблуждение глаза и слух. Известны ли Руби истории, что окружают Брайди? Что ее, бездомного ирландского крысенка, подобрал в трущобах некий благородный врач, выдавший девочку (а вот это уже сказки!) за осиротевшую дочь одного знаменитого дублинского доктора. Что, несмотря на свой респектабельный облик (как гласит молва в среде местного сброда), она носит на бедре пристегнутый кинжал и в каблуках своих ботинок прячет ядовитые иглы. Что она прямолинейна, всех мужчин и женщин судит одинаково – независимо от их положения и репутации, глубоко сочувствует чужому горю, пьет не пьянея и не фальшивит, когда поет. Дойл бредет к своему излюбленному местечку, чтобы поразмыслить обо всем, что он знает и не знает о Брайди Дивайн, и раскуривает трубку свирепым синим огнем из потустороннего мира.

* * *

Викарий Хайгейтской часовни силится открыть запертую дверь крипты. Воротник его пальто поднят, шляпа низко надвинута на лоб. Когда он видит Брайди, лоб его выдает удивление, которое сменяется недовольством, едва она напоминает ему о цели своего визита. Приходской священник-де ожидает ее в связи с одним деликатным делом: в крипте был обнаружен замурованный в стене труп. Викарий награждает Брайди взглядом, в котором сквозит глубокая неприязнь, и, наконец-то сумев отворить дверь, ведет ее в крипту.

Труп, поддерживаемый подпорками, стоит в нише за расшатанными досками. На него наткнулись рабочие, когда пришли наводить порядок после того, как схлынула вода, затопившая крипту во время наводнения. Многие обитатели Хайгейта в наводнениях и всплывающих трупах винят подземные работы, что проводит Базальджет [7]. Создание эффективной системы канализации на зависть всему цивилизованному миру – дело, конечно, хорошее, но все же стоит ли рыться в зловонном чреве Лондона? Лондон подобен сложному пациенту хирурга: сколь бы аккуратно ни был сделан разрез, обязательно что-то лопнет, а то и все сразу. Копнешь чуть глубже, и вот тебе сразу наводнения и трупы, не говоря уже про смертоносные миазмы и безглазых крыс с зубами длиной в целый фут. Благоразумные жители Хайгейта встают на защиту господина Базальджета, считая его превосходным инженером, и отрицают существование безглазых крыс.

Труп был замурован в нише; оковы и ужас, застывший в вытаращенных глазницах, свидетельствуют о том, что перед нами – жертва убийства. Эта несчастная душа встретила свою судьбу век назад, и полицию ее смерть не очень интересует. Это – преступление давно минувших дней, некогда совершенное в городе, который сегодня задыхается от новых преступлений.

Полицейские не знают, за что хвататься. Лондон захлестывает волна убийств. Трупы появляются ежечасно – красуются в дверных проемах с перерезанными глотками, валяются в закоулках с проломленными черепами. Трупы людей, полуобгоревших в очагах и задушенных на чердаках. Трупы, запихнутые в чемоданы или, раздутые, качающиеся на водах Темзы. Масса трупов.

У Брайди талант исследовать трупы, читать их, как открытую книгу: на каждом мертвом теле написана история его жизни и смерти. В силу этого ее дара старый приятель Брайди, инспектор Скотленд-Ярда Валентин Роуз, поручает ей расследовать необычные случаи, – разумеется, не производя вскрытия: ведь она не имеет соответствующей лицензии. Все эти случаи, помимо того, что они возбуждают интерес Роуза, обычно объединяет два фактора: странная необъяснимая смерть и принадлежность жертвы к отбросам общества (сутенеры, проститутки, бродяги, мелкие преступники и сумасшедшие). За свои тщательно обдуманные выводы Брайди получает жалованье (выплачиваемое из личного кармана самого Роуза, о чем она не ведает). Под своими отчетами подпись она ставит неразборчивую, и, если кто-то спрашивает, зовут ее Монтегю Дивайн. Если ее вызывают в суд, чтобы представить заключение, на заседание она является в мужском костюме – в сюртуке с высоким воротничком.

С помощью викария Брайди убирает из ниши оставшиеся камни. Крипта – со сводчатым потолком и выложенным плитами полом – мрачное место. Как и во многих подземных помещениях, лишенных солнечного света, здесь круглый год по-зимнему холодно. После недавнего наводнения стоит едкий торфяной запах, очень похожий на тот, что исходит от разрытой болотистой почвы.