Смерть в стекле - [22]

– Шипы на нем с большой палец, мэм, и если похитители все-таки проникли через окно, то следов они не оставили.

– Ты проверяла?

– Да, мэм, смотрела там под кустами.

– Шустрая барышня, а? – кивает Руби на Агнес.

– Им помог кто-то из домашних, мэм, – говорит Агнес, понижая голос. – Это как пить дать.

– А потом открыл окно, чтобы сымитировать ограбление? – заключает Брайди.

– Да, мэм.

– По-твоему, к этому причастен кто-то из домочадцев?

– У меня есть кое-какие подозрения, миссис Дивайн.

– Продолжай, Агнес.

– Вообще-то, я не люблю плохо говорить о людях, мэм, но… пропавшая няня… – Агнес закрывает окно. – Я ей никогда не доверяла. Только прежняя няня утонула – в лохани, представляете?! – а миссис Бибби уже тут как тут. Дня не прошло! И еще вид у нее такой…

– Какой такой?

В лице Агнес появляется беспокойство.

– Простите меня, миссис Дивайн, но внешне она противная старуха, да еще с грубыми манерами. На няню совсем не похожа. И еще эта ужасная гнилая нога.

– Какая нога?

– Левая, мэм. Она хромает на левую ногу. – И Агнес изобразила походку миссис Бибби: неуклюже заковыляла, выкидывая перед собой одну ногу. – Но она хотя бы держалась особняком. Миссис Пак сказала, ей иначе нельзя, учитывая ее положение.

– Какое такое положение?

– Она чинила гобелены, мэм.

– Она ведь не так давно здесь появилась, да?

– Месяца еще не прошло, мэм.

– Но слуги знали, какие обязанности она на самом деле исполняла?

– Конечно, знали, мэм. Только у каждого было свое представление о том, кого хозяин прятал в западном крыле… – Агнес замялась.

– Продолжай, Агнес. Это останется между нами, слово даю.

Агнес кивает.

– Одни говорили, что хозяйка – она ведь была уже немолода – произвела на свет уродца. Потом, когда увидела, кого она родила, обезумела и утопилась. Другие говорили, что хозяин привез это существо из-за границы. – Служанка поднимает на Брайди глаза, внезапно наполнившиеся страхом. – Но все говорили – и до сих пор говорят, – что это скверна.

– Почему так говорят?

Агнес перекрестилась.

– Да хранят нас святые, мэм, это все из-за улиток.

– Из-за улиток?

– Каждое утро их здесь полные ведра, мэм, – вспоминает Агнес с ужасом и отвращением. – Миссис Пак посылала меня собирать их со стен, дверей и лестниц. А еще тритоны, лягушки и жабы; все мерзкие твари, что водятся в иле, пытались пробраться в дом. Чайки огромными стаями заполонили крыши. И весь дом был полон тумана, мэм, хотя все окна мы закрывали. Так что хлеб превращался в суп, а одежда на спине намокала. – Она ненадолго умолкает. – Вот потому я и поняла, что миссис Бибби не может быть порядочным богобоязненным человеком.

– Почему ты так решила, Агнес?

– Да потому что она по доброй воле ввязалась во все это, мэм.

Горничная задвигает шторы, отгораживаясь от темнеющего неба.

– Агнес, расскажи, пожалуйста, что было в ту ночь, когда произошло похищение.

– Прошу прощения, мэм, но я всю ночь спала. Я ложусь в одиннадцать, встаю в пять. С одиннадцати до пяти я сплю как убитая.

– Кто поднял тревогу?

– Мистер Пак, мэм. Утром он обнаружил, что дверь в западное крыло отворена. А она всегда закрыта на все запоры.

– Кто имеет доступ в западное крыло?

– Хозяин, няня и доктор Харбин.

– Других посетителей там не бывало?

Агнес покачала головой.

– Нет. Разве что бедняжка Мертл, мэм. Доктор Харбин часто брал ее с собой, когда ходил туда, а он был здесь почти все время. Она бледнела, когда шла с ним туда, а выходила еще бледнее, и слова из нее не вытянешь о том, что она там видела.

– Мистер и миссис Пак когда-нибудь наведывались в западное крыло?

– Нет, мэм, но мистер Пак хранит ключ от него в комнате дворецкого. Я видела, как он отдавал его доктору, когда чистила там камин.

– Вот, значит, как, – задумчиво произносит Брайди. – Итак, утром следующего дня мистер Пак обнаружил, что дверь в западное крыло распахнута. Что было потом?

– Мистер и миссис Пак быстро обсудили между собой, должны ли они проверить, что случилось в западном крыле, и потом вошли в дверь, а мы с Винни остались ждать в холле, мэм.

– Винни – это судомойка?

Агнес кивает.

– Потом они вернулись, с лицами как камень, и сказали, что произошла кража, велели нам разбудить ливрейного лакея, грума и садовника и обыскать дом и все вокруг, мэм.

– Агнес, они сказали вам, что было украдено?

– Нет, мэм. Я извинилась перед миссис Пак и спросила: если я не знаю, что пропало, как я могу это искать?

– А она что?

– Миссис Пак сказала, чтобы я не лезла не в свое дело и занялась поисками. Мы облазали весь дом от дымохода до подвала, за исключением западного крыла, мэм, поскольку мистер и миссис Пак заперли за собой дверь. Грум и садовник тщательно осмотрели всю территорию поместья и надворные строения.

– И что вы обнаружили?

– Винни обнаружила открытое окно, остальные – совсем ничего, мэм, – вспоминает Агнес. – Миссис Пак послала лакея за констеблем, а мистер Пак отправился докладывать хозяину. Тот пришел в ярость: не хотел, чтобы вызывали полицию.

– Сэр Эдмунд разозлился?

– Даже внизу было слышно, как он рвет и мечет. Потом миссис Пак собрала нас и строго-настрого наказала ничего не говорить полиции.

– А потом прибыли полицейские?