Смерть в чужой стране - [71]

Брунетти взял протянутую руку и встал рядом. Колени у него дрожали, и он ничего не мог с этим поделать.

— Конечно в порядке, — сказал он и нагнулся, чтобы хоть немного стряхнуть с брюк землю. Пропитавшееся потом белье прилипло к телу.

Амброджани повернулся и пошел к дороге, либо совершенно не догадываясь о чувствах Брунетти, либо искусно притворяясь, будто ничего не заметил. Брунетти отряхнулся, несколько раз глубоко вздохнул и поплелся вслед за Амброджани по дороге туда, где начинался подъем. Дорога не кончалась, она просто неожиданно сворачивала вправо и резко завершалась у маленького утеса. Мужчины подошли к его краю и посмотрели вниз. Внизу была площадка размером примерно в половину футбольного поля, большая часть которой заросла ползучими лианами. У того ее края, что находился ближе к ним, стояло около сотни металлических бочек, в которых когда-то, видимо, держали керосин. Вперемешку с ними валялись большие пластиковые мешки, которые используются в промышленности, запечатанные с одной стороны. Похоже, здесь поработал бульдозер, потому что бочки на дальнем конце поля исчезали под поросшим лианами слоем земли, насыпанной сверху. Нельзя было сказать, как далеко простирались засыпанные бочки, и не было никакой надежды пересчитать их.

— Ну что же, кажется, мы нашли то, что искал этот американец, — сказал Амброджани.

— Полагаю, что он тоже это нашел.

Амброджани кивнул.

— Иначе зачем бы его было убивать. Как вы думаете, что он сделал, прямиком встретился с Гамберетто?

— Не знаю, — сказал Брунетти. Такая жестокость казалась просто бессмысленной. Что, особенно, плохого могло случиться с Гамберетто? Штраф? Он, конечно же, обвинил бы водителей, даже заплатил бы одному, чтобы тот сказал, что сделал это по своей инициативе. Вряд ли он лишился бы контракта на строительство госпиталя, если бы обнаружилось нечто подобное; итальянский закон рассматривает это как мелкое преступление. Ему грозила бы более серьезная кара, будь он задержан за вождение незарегистрированной машины. Ведь подобный проступок, в конце концов, отбирает доходы непосредственно у правительства; свалки же всего лишь отравляют землю.

— Как вы думаете, мы можем туда спуститься? — спросил он.

Амброджани уставился на него:

— Вы хотите пойти посмотреть на все это?

— Мне бы хотелось узнать, что написано на бочках.

— Если взять влево, может, и сумеем, — сказал Амброджани, указывая на узкую тропинку, которая вела вниз к свалке.

Они вместе спустились по крутому склону, время от времени оскальзываясь, хватаясь друг за друга, чтобы не покатиться под уклон. Наконец, спустившись на дно, они оказались всего в нескольких метрах от первой бочки.

Брунетти посмотрел на землю. Здесь, под ними, она была сухая и рыхлая, рядом же со свалкой как будто набухала и превращалась в тесто. Он подошел к бочкам, осторожно ставя ноги. Ни на крышках, ни на боках ничего не было написано, никаких этикеток, ни ярлыков, никаких обозначений. Двигаясь вдоль свалки, стараясь не подходить к ней ближе, он рассматривал бочки. Они доходили ему почти до бедер, каждая имела металлическую затычку, плотно вбитую в отверстие наверху. Тот, кто привез их сюда, по крайней мере позаботился, чтобы они стояли прямо.

Дойдя до конца ряда видимых бочек и не найдя никаких обозначений, он оглянулся на весь ряд, вдоль которого прошел, ища прозора между бочками, достаточного, чтобы пройти внутрь. Он вернулся на несколько метров и нашел такой прозор. Теперь у него под ногами был тонкий слой маслянистой грязи, облеплявшей подошвы его ботинок. Он пробирался между бочками, то и дело наклоняясь, чтоб отыскать хоть какую-нибудь маркировку. Нога его коснулась одного из черных пластиковых мешков. С бочки, к которой он был прислонен, свешивался лист бумаги. Вынув носовой платок, Брунетти протянул руку и перевернул его. «Вооруженные силы США. Рамш…» Части последнего слова не хватало, но все в Италии знали, что самая крупная американская военная база в Германии находится в Рамштайне.

Он пихнул мешок ногой. Мешок завалился набок, и, судя по очертаниям предметов, которые обрисовались в нем, он был набит железными банками. Брунетти вынул из кармана ключи и разорвал ими мешок с одной стороны. Когда к его ногам посыпались жестянки, он невольно отступил.

— Что там такое? — спросил Амброджани у него за спиной.

Брунетти помахал рукой у себя над головой в знак того, что у него все нормально, и нагнулся, чтобы рассмотреть надписи на банках.

«Собственность государства. Не для вторичной продажи и не для частного использования», — было написано на одной по-английски. На других были немецкие этикетки. На большей их части красовались череп и скрещенные кости, предупреждающие об опасности. Брунетти поднял ногу и пнул банку. На ней была этикетка на английском языке: «В случае обнаружения свяжитесь с вашим офицером ЯБХ. Не прикасаться».

Брунетти повернулся и осторожно прошел к краю свалки, еще с большей тщательностью выбирая, куда поставить ногу. В нескольких метрах от края он уронил на землю носовой платок и оставил его там. Когда он выбрался из смертельного лабиринта, к нему подошел Амброджани.