Смерть со спецэффектами - [51]

— Бельевые прищепки?

— Пусть Уэнделл укажет в ордере, что вас интересует все, что касается самодельных взрывных устройств, и специальная литература.

— Какого рода специальная литература?

— Меня интересует блокнот в красной обложке с надписью: «Май–август 1970». Если не обнаружите еще что-либо, то хотя бы этот блокнот найдите. В нем что-то важное, потому что она его спрятала, пока ты с ней разговаривала. Прикрыла какими-то бумагами. Может, как раз в нем инструкция по изготовлению взрывного устройства. Но если даже в блокноте не окажется ничего подобного, все равно забери его и дай мне знать, хорошо?

Морин глянула на него с прищуром и медленно произнесла:

— Что-то я тебя не понимаю. Горишь желанием работать, тогда почему не уладишь вопрос с местом жительства и не вернешь себе удостоверение?

— Похоже, мне не очень по нраву возиться с преступлениями на сексуальной почве.

— Хорошо, но зачем тебе эта Робин Эбботт? Что ты пытаешься доказать?

— Ничего, просто составил тебе компанию.

— Я об этом и спрашиваю. Зачем?

Ему пришлось подыскивать слова, чтобы выразить то, что пришло ему в голову, когда он стоял у книжных полок Робин Эбботт, смотрел, условно говоря, на ее прошлое и вдруг понял, что для нее все это далеко не прошлое, а самое что ни на есть настоящее.

— Одно цепляется за другое, — сказал Крис. — Грета как бы привела нас к Робин. Ты выяснила, что она была активной участницей революционного движения в Мичиганском университете, и я ухватился за это, потому что учился там и видел, что тогда творилось. Я даже сам принимал в этом участие, не слишком активное, но достаточное, чтобы снова почувствовать то время. И она это почувствовала, когда я говорил об этом. Видела ее лицо? Ей хотелось рассказать нам о тех событиях более подробно, но она удержалась, опасаясь, что, если начнет говорить, скажет много лишнего, что прольет свет на то, чем она сейчас занимается.

— Если она, конечно, этим занимается…

— Брось, Морин! Почему же она вдруг замкнулась?

— Похоже, она живет прошлым…

— Или хочет его оживить, — улыбнулся Крис. — Но поскольку это не в ее силах, возможно, она ухватилась за какой-либо эпизод из прошлого.

— Или на кого-то затаила зло, — произнесла Морин в раздумье.

Крис вскинул брови.

— Может, на того, по чьей вине ее арестовали и упрятали в тюрьму, — добавила Морин.

— А что, Морин, это мысль! — Крис присвистнул. — Попробую раскрутить эту версию.

Он вспомнил один вечер в баре «Афины», где он познакомился с художником по имени Диззи. Разговорились, и тот рассказал, как они собирались взорвать подводную лодку, которая стояла на реке Детройт прямо за военно-морским арсеналом. Подлодка на приколе была своего рода достопримечательностью, но одновременно являлась символом войны. Диззи высказал предположение, что их кто-то заложил, потому что подлодка исчезла раньше, чем они успели ее взорвать, а потом и вовсе оказалась в составе израильского военно-морского флота.

Диззи было что рассказать, и Крис слушал его с удовольствием. Художник был венгром. У него была окладистая седая борода. Говорил он с сильным акцентом, который как нельзя лучше годился для рассказов о заговорах анархистов. Диззи сбежал от русских, променял Будапешт на Детройт, учился живописи в Университете Уэйна штата Мичиган, участвовал в студенческих демонстрациях до тех пор, пока его не отчислили.

Теперь он жил в греческом квартале, в мансарде, где оборудовал мастерскую и писал картины размером со стену и где его навещала любовница Амелия.

Крис наведался к нему.

— Вы помните Робин Эбботт? — спросил он в разговоре.

— Еще бы! Могу даже рассказать почему.

Когда Крис к нему зашел, Диззи сидел за столом и ел маринованных кальмаров. На столе стояла бутылка греческого вина «Рецина», а тюбики с красками были сдвинуты в сторону. Крис не любил «Рецину», пахнущую смолой, но немного выпил, когда появилась Амелия в белом платье спортивного покроя и наполнила бокалы.

— Мы пытались привлечь Робин в Социалистическую рабочую партию, — продолжил Диззи. — А может, то был Союз молодых социалистов, не помню. Здесь, в этом промышленном городе, представлялась фантастическая возможность развернуть массовую пропаганду, но оказалось, что Робин нравилось всего лишь быть в центре внимания и писать о пролетариате, а на самом деле среди ее знакомых не было ни одного рабочего. — Он пододвинул Крису блюдо с кальмарами. — Пожалуйста, угощайтесь.

— Спасибо. — Крис взял горсть оливок. — Вам известно, в какой организации она состояла? Кажется, она была членом подпольной организации «Метеорологи»?

— Была, но недолго, — ответил Диззи. — Одно время она принимала активное участие в организации «Белые пантеры», они помогали «Черным». Я это знаю, потому что присутствовал на одном благотворительном вечере, который устроили с целью собрать для них средства. Там было представлено много всяких политических организаций. К примеру, так называемая Международная партия молодежи, группа «Неистовые», Прогрессивная рабочая партия, «Маоисты». «Черные пантеры» были более известны как Национальный комитет по борьбе с фашизмом. Тогда я был молодым и увлекался идеями социализма. Скажите, почему среди молодежи утратила влияние Социалистическая рабочая партия? Думаю, виной тому наркотики и всякие кундалины вместе с йогой…