Смерть саксофониста - [18]

Кристина опустила голову, но потом выпрямилась и твердо произнесла:

— Мне не вынести позора, тюрьмы! У меня сын, как он посмотрит людям в глаза? А насчет подарков… Вы думаете, что я, как в мелодраме, сняла с себя этот проклятый жемчуг и швырнула ему в лицо? Нет, я этого не сделала! Это была плата за его вялые телодвижения на мне, за тайные встречи и за его нежелание что-либо менять в своей жизни.

Он даже пригласил меня на свадьбу дочери! Как будто бы ничего не произошло! А моя жизнь была сломана. Через месяц годовая инвентаризация, как я объясню пропажу? Ведь этот друг увез ее в Москву! Я хотела убить Вольфа!

— Ну, если бы взглядом убивали… — я не удержалась от комментарий.

— Когда он спустился с эстрады и принимал поздравления, он очутился около меня, и я ему сказала: «Ты скоро умрешь!» — и отошла в сторону. А через два часа Руби умер. Неужели это я? — произнесла Кристина заплетающимся голосом и потянулась к бренди.

— Не давайте ей больше пить! — приказала я. Кристина запротестовала.

Мне позарез нужно было разговорить ее. И я спросила в лоб:

— Но ты же не побоялась попросить у иностранца вернуть тебе украденное?

— Да, — ничуть не удивившись моему вопросу, ответила она. Зато удивились окружающие.

— Валерия, откуда ты знаешь?

— От верблюда, — огрызнулась я. — Вы в вашей медитации всякую херню рассматриваете в прямом и переносном смысле, а я информацию собираю.

— И она тебе оттуда приходит? — Надежда показала рукой на потолок. В ее голосе послышалось невольное уважение.

— А откуда же? — отозвалась я и наклонила голову. — Вот, пощупай, у меня до сих пор родничок не зарос — самое то место, куда космическая информация входит…

— Действительно, — кивнула Кристина, — друга Руби я увидела на свадьбе. Но не сразу. Он стоял возле эстрады, когда Вольф закончил играть. А потом они оба подошли ко мне, и я прошептала свою фразу. Тогда этот приятель схватил меня за руку и вытащил из толпы.

— А Руби? — спросила я. — Где он был?

— Он остался принимать поздравления и комплименты. Чтобы этот надутый индюк отказался от них? — Кристина пожала плечами.

— Что было потом?

— Друг Вольфа потащил меня к выходу. Я хотела только, чтобы он вернул статуэтку, упрашивала и была готова на все. Сначала он отнекивался, говорил, что не брал, а после затащил меня в сторожку и попросту изнасиловал, вовсю…

— Бедная, — вздохнула Надя.

— Ты говори, говори, полегчает, — посоветовала Сусанна. В ее голосе послышалась грусть.

«Черт побери!» — подумала я. Опять мой язык меня подвел. Я же, когда про оральные символы вслух говорила, имела в виду саксофон, а тут вот как повернулось…

— Он сказал, что если я это сделаю, то он попросит Руби отдать мне кошечку. А я выпила и не соображала ничего! У меня было только одно на уме вернуть ее в музей.

— В полицию надо было сразу обратиться, — заметила Надежда. — Где сейчас ее искать, эту статуэтку?

— Я боялась, — заплакала Кристина. — Цеплялась за него, а он только охал от удовольствия. А потом в кустах за сторожкой что-то зашелестело, и я спряталась за ящики.

— Перчиков…

— Что? — спросили все, как по команде.

— Я говорю, туда заглянул Мика Перчиков. Верно, Кристина?

Она кивнула и пробормотала:

— Все это так безобразно! Мика стал просить у него деньги на изыскания. И ему ничего не отломилось…

— А когда ты ушла из сторожки? — спросила я.

— Сначала я слышала шум и разговоры. А потом, когда все стихло, я потихоньку выбралась и побежала к выходу. Я даже не попрощалась с Вольфами.

— Почему?

— Потому что я себе разодрала платье. Вот тут, — она провела рукой от бедра вниз, — и появляться на людях в таком виде, да еще после французской любви, мне абсолютно не хотелось. Я поняла, что проиграла. Через пару минут я уже ехала прочь…

* * *

Утренняя тишина раскололась на мелкие осколки от телефонного звонка.

— Валерочка, дорогая, — услышала я спросонья глуховатый голос Искрина, — нам нужна твоя помощь.

— Который час? — я помотала головой. Вот уж не знала, что вечерние медитации обладают таким снотворным эффектом.

— Почти девять.

— Боже мой! Я опоздала на работу!

— Постой, постой, какая работа? — остановил меня Искрин. — Ты что, забыла? Мы же договорились на восемь встретиться у меня в оффисе!

Оффисом Искрин называл небольшую комнатушку в приземистом здании, где он сидел пару раз в неделю и говорил по телефону. О чем говорил деятель и как он находил темы для разговора, мне было невдомек, но одно я знала точно: если звезды зажигают на небе, значит за это кто-нибудь платит.

Искрин звезд с неба не хватал, но и в конторке своей сидел не за красивые глаза.

Хотя чего я вдруг его критикую? Работать за так противно моей природе, чай, не при коммунизме живем!

И я вернулась к беседе:

— Ой, Валерий, простите, я совсем замоталась! Это происшествие совершенно выбило меня из колеи…

— Какое именно? — удивился мой собеседник, будто наш небольшой городок, по меньшей мере, Чикаго двадцатых или Москва девяностых.

— Меня допрашивала полиция по делу Вольфа, — ответила я. — Поэтому я и позабыла о нашей договоренности. Извините.

— Так ты была на свадьбе?

— Кого ж там не было?! — воскликнула я и прикусила язык: Искрина как раз там и не было. Чтобы загладить неловкость, я выпалила в трубку: