Смерть раненого зверя с тонкой кожей - [69]

Шеппард взял пистолет и наручники и отдал их Эбботу.

– Отойдите от двери, господа, и давайте попробуем обойтись без ненужных драм.

Полицейские отошли. Эббот подошел к двери и прислушался, так как не хотел, чтобы Нжала встревожился. Затем повернулся, сделал несколько шагов по направлению к Шеппарду, измерил расстояние и со взрывной внезапностью ударил его в солнечное сплетение.

Шеппард испустил звук сдувающегося шара и почти бесшумно осел на пол, задыхаясь в сражении за глоток воздуха, его лицо покрылось пятнами грязно-голубого оттенка.

Эббот наклонился над ним.

– Моя жена, – мягко сказал он, – хотела, чтобы ты ее запомнил.

Он подошел к двери и снова прислушался, затем открыл ее и вошел. После чего тихонько закрыл и запер ее за собой.

Нжала работал, сидя за столом у западного окна. Головы Его Превосходительство не поднял, так как был поглощен работой и, хотя и знал, что кто-то вошел в комнату, не обратил на это ни малейшего внимания. Он даже не слышал звука запираемой на ключ двери, а если и слышал, то не придал этому значения.

– Поставь на столик и налей себе чашку, Артур.

Он продолжал работать.

Через мгновение Эббот сказал:

– Я не Артур.

Нжала поднял голову, увидел человека, увидел пистолет.

– Вы, должно быть, Уилсон, – сказал он. – Или тот, кого мы знаем как Уилсона. Тот, кто пришел убить меня.

Он остановился, полуулыбаясь.

– Что я могу для вас сделать? – спросил он. – Кроме того, что упасть замертво?

Среди качеств, которых недоставало Нжала, уж точно не было храбрости.

– Задвинь шторы.

За окном темнело, и Нжала уже включил свет.

Пока Его Превосходительство задвигал шторы на западном окне, Эббот сделал то же самое на южных. Ричард не хотел, чтобы кто-нибудь их увидел.

– Сядь и положи обе руки на стол.

Нжала подчинился. В среднем ящике стола лежал пистолет. С причиняющей боль медлительностью Президент принялся открывать его коленом, одновременно с этим продолжая говорить, чтобы заглушить любой, даже малейший звук, который мог издать ящик.

– Не хотите выпить? – весело спросил он. – Джин, виски, водка, что угодно...

– Ничего не нужно, – ответил Эббот. – Даже стакана воды.

Глава 21

Спустя несколько минут Шеппард сумел восстановить дыхание и цвет лица; на животе расплывался багровый синяк, а его внутренности словно пронзало ножом каждый раз, когда суперинтендант пробовал глубоко вздохнуть или делал неосторожное движение.

Он позвонил начальнику Департамента, который, в свою очередь, связался с министром и Смитом, велев последнему подготовить к вылету с лондонского аэродрома вертолет Королевских Воздушных Сил немедленно, а лучше быстрее.

Затем начальник Департамента перезвонил Шеппарду.

– Вы можете с ним поговорить?

– Конечно. По одному из внутренних телефонов.

– Тогда говорите с ним. Говорите. Общайтесь. И любой ценой задержите.

– Как?

– Я не знаю. Скажите ему, что я хочу с ним поговорить. Скажите, что я буду через полчаса. И ради Бога, ничего не предпринимайте.

Начальник Департамента не мог знать, что Шеппард был совершенно не в настроении что-либо предпринимать. Суперинтендант сидел у телефона, грустно потирая свой ноющий живот и стараясь глубоко не вдыхать. Перспектива ранней пенсии, которую он когда-то с презрением отверг, с каждым болезненным вдохом казалась все более привлекательной.

Он говорил с Эбботом, стараясь унять ненависть в голосе.

Да, Эббот подождет приезда начальника Департамента, если за это время Шеппард сумеет доставить к дому вертолет, – и не один из этих монстров, на каких летают в КВС, а маленький, двухместный.

– Я сделаю все возможное, но вертолеты не растут на деревьях. Да и где я возьму двухместный?

– Это твоя проблема. Но достань его. И займись прожекторами. Только не включай их, пока я не скажу.

Эббот не собирался ждать приезда начальника Департамента. Если первым прибудет двухместный вертолет, он улетит на нем, захватив с собой Нжала.

Шеппард дал указания перенести прожектора на подъездную дорожку, затем отправился в летний домик. Он шел медленно, перенося тяжесть на каблуки, как беременная женщина. Он и чувствовал себя соответственно, только еще хуже.

– Итак, он это сделал, этот ублюдок своего добился, – горько сказал Клиффорд. – Если бы я пошел осмотреться пару минут спустя, он бы попался.

– Или наоборот, – заметил Шеппард, – ты попался бы сам.

* * *

Нжала ставил на свой единственный козырь – спокойствие. И по-прежнему пытался по миллиметру выдвигать ящик стола.

– Вас уже посылали раньше убить меня, не так ли? Ваше правительство.

– Так вы знали?

– Это было несложно вычислить. Джентльмены из Секретной службы Ее Величества купили большую часть информации, которая им была нужна, – боюсь, мои чиновники, как впрочем и все остальные, насквозь коррумпированы. Итак, что еще там было? Кроме убийства?

– Мои боссы называли эту акцию устранением. Это только потом она стала убийством.

– А как это называете лично вы? Казнью? Оправданным убийством?

Эббот пожал плечами.

– Какое это имеет значение?

– Только в том отношении, что оно должно быть оправдано еще раз – даже для меня, для жертвы, – ящик был открыт уже как минимум сантиметра на три. – Что, как сказал бы Евклид, есть абсурд.