Смерть пришельцам. Южный фронт - [14]

– Четыре… – сипло произнес Степан. Курганы, за которыми скрывалось поселение, выступили из тумана. – Семь… – Он услышал ток собственной крови, шумящей в голове от внутреннего напряжения. – Три… – К нему пришло второе дыхание; давление, стискивающее грудную клетку, ослабело. Он даже вроде снова различил прерывистую речь сраженного костянкой незнакомца, как будто тот, находясь за пределами бытия, все равно стремился помочь юноше. – Один! – прокричал он курганам, а потом перешел на бег. Эта легкость, пришедшая за осознанием того, что он смог выудить из памяти нужные сведения, окрыляла.

– Четыре-семь-три-один! – в голос произнес Степан. – Четыре-четыре-четыре-пять!

Небо над курганами посерело. Туман располосовали призрачные голубоватые лучи. Затем сквозь хмарь пробился свет трех колючих звезд, расположенных равносторонним треугольником.

Степан остановился. От изумления он невольно открыл рот. А звезды тем временем опустились ниже, словно желая прильнуть к земле, и тут же послышался вкрадчивый гул мощной, превосходно отлаженной машины.

Еще не до конца осознавая, что происходит, Степка кинулся в траву, распластался среди сухого ковыля, закрыл голову руками. Над курганами проплыло окруженное коконом неонового свечения «блюдце». Этот летательный аппарат походил не столько на летающую тарелку, сколько на шляпу-треуголку с приподнятыми и скругленными бортами.

Когда первый испуг отступил, Степан осознал, что ковыль не поможет ему долго скрываться от пришлых. В общине поговаривали, что «блюдца» оснащены уймой совершенных устройств для поиска и наблюдения. Рассказывали, что враги способны обнаружить цель по теплу, запаху и даже по электрическим импульсам, которые якобы вырабатываются человеческим телом. Откуда взялись эти знания – неизвестно, поскольку никто из общины не участвовал в боях с пришлыми и не был знаком с их технологиями. Тем не менее Степка понимал, что лучше переоценить врага, чем тешить себя иллюзиями.

Он покрепче перехватил ружье, подорвался на ноги и, низко пригнувшись, побежал в сторону курганов. Прикинув шансы, Степан решил, что оставаться на ровном месте столь же опасно, как и предпринимать какие-то действия. Но лучше уж действовать, чем прятаться в траве подобно сытому перепелу. Тем более что поселение рядом и община наверняка нуждается в помощи. Хрен с ним – с недоказанным заражением, сейчас они столкнулись с куда более страшной и бесчеловечной угрозой.

Чуть обождав, пока «блюдце» переместится метров на триста в сторону, Степан с низкого старта одолел крутой подъем, перевалился через вытоптанную дозорными вершину и скатился к подножью на стороне поселения.

Он увидел догорающую хатенку Мырчихи. Камышовая крыша провалилась, над приземистыми округлыми стенами повисла шапка тяжелого дыма. Степан поднял взгляд: вдали, на противоположной стороне сада, полыхал огонь, еще два «блюдца» курсировали в районе фруктохранилища, с расстояния они выглядели словно пара безобидных, холодно мерцающих светляков.

Истошно зачастил пулемет. Сверкающий пунктир сначала ударил под прямым углом в небо, потом стрелок подкорректировал огонь; пунктир нащупал в небе одно из «блюдец».

Община оборонялась, как могла. Словно муравейник, оказавшийся на пути землекопа. С тем же исступлением, с той же обреченностью.

У Степана возникло ощущение, будто все это происходит не с ним. Будто в клубе показывают страшный кинофильм, а он по какой-то прихоти или по волшебству оказался в шкуре одного из персонажей.

Безусловно, в общине знали, что пришлые могут нагрянуть в любой момент. Но шли годы, жизнь сельчан текла своим чередом, пришлые не появлялись, и постепенно страх притупился. Голод, холод, вши да степные разбойники тревожили общину куда сильнее, чем практически непознаваемый враг, чей летательный аппарат они видели вблизи всего один раз.

И вот – на тебе. Сначала лазутчик, прятавшийся под личиной человека, которого они давно и неплохо знали, а теперь «блюдца» утюжат редкие общинные постройки. Степан видел всполохи бело-синего света. Похоже, это было пресловутое энергетическое оружие. Степь полна обгоревших остовов советских боевых машин, все они были уничтожены именно этими «лучами смерти».

Воздух задрожал от низкого, на пороге слышимости, гула, по склону кургана скользнул луч прожектора. Степан кувыркнулся вперед; действовал он скорее по наитию, чем осознанно. В то место, на котором он находился долю секунды назад, вонзился ослепительный луч. В этот миг Степан как раз был вверх тормашками, лицом к склону. Полыхнуло в метре от его носа, взлетели в воздух комья земли, брызнули струи пара. Горячий поток швырнул Степана к деревьям. Сгруппировавшись, охотник приземлился на четвереньки и тут же вскочил на ноги. Он толком ничего не видел, перед глазами вспыхивали и гасли ярко-белые солнца. Степан побежал сломя голову, точно раненый зверь. За его спиной снова вспыхнуло, раздался протяжный трескучий звук, какой можно услышать в момент удара молнии. Сгусток концентрированной энергии прожег старую вишню, что стояла, сгорбившись, на окраине сада, и ушел в землю, подпалив сухую траву.